Читать «Закат и падение Римской Империи» онлайн - страница 137

Но главное внимание Мамеи и ее мудрых советников было обращено на нравственное развитие молодого императора, от личных свойств которого в конце концов должно было зави­сеть счастье или несчастье всей империи. Хорошая почва об­легчает труд того, кто ее возделывает, и даже вовсе не нуж­дается в этом труде. Здравый ум Александра скоро убедил его в преимуществах добродетели, в пользе образования и в необходимости труда. Природная мягкость и умеренность его характера предохранила его от взрывов страстей и от прима­нок порока. Его неизменное внимание к матери и его уваже­ние к мудрому Ульпиану оградили его неопытную юность от яда лести.

Дневник его обыкновенных занятий рисует нам привлека­тельный портрет полного совершенств императора и, за некоторыми исключениями вследствие различия нравов, мог бы служить предметом подражания для монархов нашего времени. Александр вставал рано и посвящал первые минуты дня исполнению своих религиозных обязанностей; его до­машняя капелла была наполнена изображениями тех героев, которые улучшили или преобразовали условия человеческой жизни и тем заслужили признательное уважение потомст­ва. Но так как он полагал, что самое приятное для богов поклонение заключается в служении человеческому роду, то он проводил большую часть утренних часов в совете, где об­суждал общественные дела и разрешал частные тяжбы с тер­пением и рассудительностью, которые были не по его летам. Сухие деловые занятия сменялись более привлекательными занятиями литературой, и он каждый день уделял часть сво­бодного времени на изучение поэзии, истории и философии. Сочинения Вергилия и Горация, "Республика" Платона и "Республика" Цицерона развивали его вкус, расширяли его ум и внушали ему самые возвышенные понятия о назначе­нии человека и назначении правительства. За умственными упражнениями следовали упражнения физические, и Алек­сандр, будучи высок ростом, деятелен и силен, редко нахо­дил себе равных по ловкости в гимнастике. Освежив себя ванной и подкрепив легким обедом, он принимался с новыми силами за текущие деда, и до самого ужина, который считал­ся у римлян тем, что мы называем обедом в тесном значении этого слова, он работал со своими секретарями, при помощи которых отвечал на письма, мемуары и прошения, естественно стекавшиеся в огромном числе к повелителю большей части мира. Его стол отличался самой бережливой просто­той, и всякий раз, когда он мог, ничем не стесняясь, действо­вать согласно со своими собственными влечениями, его об­щество состояло из немногих избранных друзей, людей уче­ных и добродетельных, в числе которых всегда был пригла­шаем и Ульпиан. Разговор был дружеский и всегда был поучителен; его перерывы иногда оживлялись чтением какого-нибудь интересного сочинения, заменявшим плясунов, ко­медиантов и гладиаторов, которых так часто созывали к себе в обеденные часы богатые и сластолюбивые римляне. Оде­вался Александр просто и скромно, а в обхождении был веж­лив и приветлив; в назначенные часы его дворец был открыт для всех подданных, но в это время раздавался голос глаша­тая, произносившего такое же, как в Элевсинских таинст­вах, благотворное увещание: пусть только тот проникает внутрь этих священных стен, кто сознает свою душевную чистоту и невинность. Этот однообразный образ жизни, не оставлявший ни одной минуты ни для пороков, ни для безрассудств, слу­жит более убедительным доказательством мудрости и справедливости управления Александра, нежели все мелочные подробности, которыми наполнена компиляция Лампридия. Со времени восшествия на престол Коммода римский мир был в течение сорока лет жертвой различных пороков четы­рех тиранов. Со смерти Элиогабала он наслаждался счастьем тринадцатилетнего спокойствия. Провинции, освобожден­ные от тяжелых налогов, придуманных Каракаллой и его мнимым сыном, процветали в мире и благоденствии под уп­равлением должностных лиц, знавших по опыту, что самое верное и единственное средство приобрести милостивое рас­положение государя заключается в приобретении любви его подданных. Отеческая заботливость Александра, наложив некоторые стеснения на привычки римского народа к роско­ши, уменьшила цену съестных припасов и размер денежных процентов, а его благоразумная щедрость, не обременяя на­логами трудящиеся классы населения, удовлетворяла склон­ность простого народа к развлечениям. Достоинство, свобода и авторитет сената были восстановлены, и каждый доброде­тельный сенатор мог приближаться к особе императора без страха и не краснея от стыда.