Читать «Карло Эмилио Гадда» онлайн - страница 15
User
Повиснув на уздечке, Толла продолжал ругать солдат, иногда оборачиваясь и спотыкаясь в ветках, но сильные шеи Тубона и Горги и их горячая признательность поддерживали его. Остальные с открытыми ртами толкали колеса и вот, потянув за хвост, сдвинули крокодила с места. Тубон и Горго энергичными копытами передавили все ненужные ветки, кивая: «Да, да», мощный артиллерист попустил жирные поводья, и третье орудие тоже углубилось в лесок.
Имена земные и небесные больше не упоминались.
Третье орудие спустилось, удерживаемое тормозами и вожжами, ибо могло скатиться на лошадей, как жалкая падаль.
Оно таки изрядно попыхтело! Да так молодецки!
Теперь же, когда лошади взяли тягловую заботу на себя, а не забывших адский труд людей уже ничто не заботило, орудие тоже решило позволить везти себя, тем более что и ему хотелось всласть подремать.
На радостях, что увидел семидесятипятки, счастливый Карлуша уничтожил весь припас. Приятно видеть, как мальчишка заглатывает хлеб кусками, чуть не раздирая себе горло! Видно движение куска вниз по пищеводу, как у страуса, глотающего свеклу в полдник.
Этот хлеб становится кровью, красной радостной кровью. В ней откладываются и хранятся зародыши всяких надежд и тех благородных деяний, которые далекое будущее прячет от нашего понимания, но не от нашего предчувствия.
А пока позвольте-ка мне сделать так, чтобы Карлуше довелось добывать свой хлеб иначе.
Далекое качение оббитых железом колес говорило, что увлекаемые лошадьми батареи двигались рысью по хорошей дороге.
Неописуемый зеленщик прервал свои вопли и посмотрел на меня заспанными глазами: встал он рано, как водится.
Что мне полагалось учесть.
В губах потухшая сигарета, висящая в уголке рта в положении, называемом бовизанским1, которое мне очень по душе: над узким лбом – прядь крепких густых волос. На шее завязанный узлом платок, обнаженные загорелые предплечья, выцветшая красная майка: под которой выделялся рельефный торс.
Развалившись, он сидел за своим прилавком и смотрел на меня снизу вверх, как смотрят на никчемное, не представляющее интереса создание: покупать тыквочки я был не готов.
Нос крючком, обожженное солнцем лицо, цветущее здоровье. И все более насупленный вид.
Неожиданно он заорал снова: что мол его тыквочки не для каждого, только знатоки могут оценить их, а дилетантам этого не дано. И добавил несколько фраз снисходительного презрения в адрес всяческих неверующих.
Эти его рассуждения на лигурийском диалекте, произнесенные слитными дифтонгами современного диалекта дорического2, содержали мощную и даровитую синтаксическую основу. И я понял, что в сравнении с ним многие ораторы и публичные проповедники - жалкие неумехи.
