Читать «Никоарэ Подкова» онлайн - страница 2

— Только в княжение Штефана Водэ помнили о нас, — сказал Харамин, важно выпячивая грудь. — Меч господаря был тогда заступником обездоленных. Но, думаю, не погрешу против истины, коли скажу, что меч Иона Водэ больше скосил бояр, нежели меч старого Штефана. При старике Штефане не дерзали бояре творить такие подлости, какими мы свидетелями стали ныне.

— Ве-верное слово, — проговорил, заикаясь, мирослэвештский рэзеш.

— Умное и верное, — дружно подтвердили и остальные слушатели хлеборобы из окрестных сел.

Саву Фрэсинел из Митешт топнул ногою. Был он ростом мал и собой неказист, зато ежовые колючки бороды, которую еженедельно подстригала ему жена — баба Чиряша, воинственно топорщились у него во все стороны.

— Поэтому-то и пошли скитаться по белу свету оба моих сына. Один клочок рэзешской земли оставался еще от времен прадеда нашего Ипате. Прочих ипатевских рэзешей замучил и ограбил ворник[5] господаря Петру Рареша[6] боярин Бырлэдяну. Только я еще держался. А когда боярин Урсу Бырлэдяну, заручившись указом да призвав на помощь воеводских слуг, согнал и меня с родительской земли, сыны мои Гаврил и Нафтанаил ушли в леса. Всякий, поди, слышал про мои печали. Горючими слезами заливается бабка Чиряша, вспоминая, как дружно жили наши сыны на родной земле и как они теперь скитаются, промышляя кистенем. Горек, люди добрые, хлеб на чужой стороне. Пытались сыны мои силой одолеть боярина еще в княжение Богдэнуцэ Водэ[7], да едва головы не лишились. Маялись мы, покуда не послал Господь хозяином в Молдову князя Иона Водэ, — уж он-то был для нас отцом родным, заступником нашим. Поднялись мои сыны и подали челобитную на Бырлэдяну. И было нам велено всем миром предстать перед господарем. Двинулись мы тогда всем селом ко двору Иона Водэ. И вышло тут для нас оправдание, а боярину — лютая казнь. Не казни его господарь, пошел бы снова Бырлэдяну против нашего края. А ведь теперь уж не защитит нас меч государя Иона, сложил государь наш голову за Молдову.

— А где сейчас твои сыны, Саву? — спросил Харамин, взирая на маленького рэзеша с высоты своего роста.

— Где ж им быть? Чай, хоронятся где-нибудь в Нижней Молдове, ведь они туда подались вслед за его светлостью Ионом Водэ. Может, воротятся, может, нет. Воротятся — возрадуемся мы с бабкой Чиряшей. А не придут после такой войны, какая была позапрошлым летом, так помянет их народ заодно со всеми верными ратниками, сложившими головушки вместе с нашим государем.

— Великое то было безвременье, добрые христиане, — сказал корчмарь, уныло покачивая лысеющей головой.

— Истинная правда! — смиренно подтвердил митештский старичок. — Бабка Чиряша говорит, что так уж суждено нашей стране и народу нашему: не знать нам ни отдыха, ни покоя, как ветру да волнам морским. Коли не воротятся сыны наши, уйдем и мы с бабкой Чиряшей — туда, куда уходит все; одна у нас судьба с этими вот ясеневыми листьями.