Читать «Полное собрание сочинений. Том 1» онлайн - страница 211

Она для меня женщина, потому что она иметъ т милыя качества, которыя ихъ заставляютъ любить, или, лучше, ее любить, потому что я ее люблю; но не потому, чтобы она могла принадлежать мущин. Это мн въ голову не приходитъ. У нея дурная привычка ворковаться съ мужемъ при другихъ, но мн и дла до этаго нтъ; мн все равно, что она цловала [бы?] печку или столъ, — она играетъ съ мужемъ, какъ ласточка съ пушкомъ, потому что душа хорошая и отъ этаго веселая. —

Она кокетка; нтъ, не кокетка, а любитъ нравиться, даже кружить голову; я не говорю кокетка, потому что или это слово нехорошо, или понятіе, съ нимъ связанное. Называть кокетствомъ показывать голое тло, обманывать въ любви — это не кокетство, а это наглость и подлость. — Нтъ, а желать нравить[ся] и кружить головы, это прекрасно, никому вреда не длаетъ, потому что Вертеровъ нту, и доставляетъ себ и другимъ невинное удовольствіе. Вотъ я, напримръ, совершенно доволенъ, что она мн нравится, и ничего больше не желаю. Потомъ, есть умное и глупое кокетство: умное — такое, которое незамтно и не поймаешь преступника на дл; глупое — напротивъ: ничего не скрыто. И вотъ какъ оно говоритъ: «Я собой не очень хороша, но за то какія у меня ноги! Посмотрите: видите? что, хороши?» — Ноги у васъ, можетъ быть, хороши, но я не замтилъ, потому что вы показывали. — Умное говоритъ: «Мн совершенно все равно, смотрите вы или нтъ; мн жарко, я сняла шляпу». — Все вижу. — «А мн что за дло». — У нее и невинное, и умное. —

Я посмотрлъ на часы и всталъ. Удивительно: исключая какъ когда я съ ней говорю, я никогда не видалъ на себ ее взгляда и вмст[] съ тмъ она видитъ вс мои движенія. — «Ахъ, какіе у него розовые часы!» — Меня очень оскорбило, что находятъ мои брегетовскіе часы розовыми, мн такъ же обидно показалось [бы], ежели бы мн сказали, что у меня розовый жилетъ. Должно быть, я примтно смутился, потому что когда я сказалъ, что это напротивъ прекрасные часы, она въ свою очередь смутилась. — Должно быть, ей было жалко, что она сказала вщь, которая меня поставила въ неловкое положеніе. Мы оба поняли, что смшно, и улыбнулись. Очень мн было пріятно вмст смутиться и вмст улыбнуться. Хотя глупость, но вмст. — Я люблю эти таинственные отношенія, выражающіяся незамтной улыбкой и глазами, и которыхъ объяснить нельзя. Не то, чтобы одинъ другого поня[лъ], но каждый понимаетъ, что друг[ой] понимаетъ, что онъ его понимаетъ и т. д.

Хотлось ли ей кончить этотъ милый для меня разговоръ, или посмотрть, какъ я откажусь, и знать, откажусь ли я, или просто еще играть, [но] она посмотрла на цифры, написанныя на стол, провела мелкомъ по столу, нарисов[ала] какую то, не опредленную ни математи[кой], ни живописью фигуру, посмотрла на мужа, потомъ между имъ и мной. «Давайте еще играть 3 роберта». Я такъ былъ погруженъ въ разсматриваніе не этихъ движеній, но всего, что называютъ charme, который описать нельзя, что мое воображеніе было очень далеко и [1 неразобр.] не поспло, чтобы облечь слова мои въ форму удачную; я просто сказалъ: «нтъ, не могу». Не усплъ я сказать этаго, какъ уже сталъ раскаиваться, — т. е. не весь я, а одна какая то частица меня. — Нтъ ни однаго поступка, который бы не осудила какая нибудь частица души; за то найдется такая, которая скажетъ и въ пользу: что за бда, что ты ляжешь посл 12, а знаешь ли ты, что будетъ у тебя другой такой удачный вечеръ? — Должно быть, эта частица говорила очень краснорчиво и убдительно (хотя я не умю передать), потому что я испугался и сталъ искать доводовъ. — Во первыхъ, удовольствiя большого нтъ, сказалъ я [себ]: теб она вовсе не нравится и ты въ неловкомъ положеніи; потомъ ты уже сказалъ, что не можешь, и ты потерялъ во мнніи.....