Читать «Шведские спички» онлайн - страница 95

— Ты придешь в октябре учиться? Я, понимаешь, остаюсь на второй год. Значит, мы опять будем вместе.

— Э… наверно. Думаю, что приду, — сказал, покраснев, Оливье.

А Бубуль, следуя какому-то смутному течению мыслей, а также желая проявить внимание к приятелю, вдруг спросил:

— Как устраиваются, когда теряют родителей?

— Я не знаю, — тихо сказал Оливье.

После этого Бубуль опять попросил Оливье высунуть язык, чтоб проверить, такой ли он еще красный, и ребята расстались.

*

Отблески лучей подсинивали окна на улице Лаба. Трава между камнями мостовой начинала желтеть. В мастерской предприятия Дардара виднелись рабочие в больших черных очках, они сваривали металл ацетиленовыми горелками. Вокруг них, как фейерверк, сверкали искорки, и казалось, что люди трудятся в адской жаре.

Оливье заметил приехавшего домой в краткосрочный отпуск внука мадам Папа, молодого человека с наголо обритой головой и потухшим взглядом. Внук был одет в мундир цвета хаки, чересчур широкие брюки и слишком короткую гимнастерку, перетянутую поношенным поясом. Ноги у него были в обмотках, на голове красовалась большая остроконечная пилотка, напоминавшая перевернутый ослиный колпак. Под этим тяжелым шерстяным одеянием он потел, как вол, и все лицо его было багровым. Можно было подумать, что в армии новобранцев хотят научить смирению и для этого делают их посмешищем. Солдатик показывал на своем рукаве красную нашивку и объяснял Анатолю — Тюбику с клеем, что он военный первого класса, а тот наверняка вспоминал при этом о красных вагонах первого класса в метро.

На улице перед галантерейной лавкой Альбертина чистила бобы, и ее черные локончики подпрыгивали, как пружинки, всякий раз, как она наклонялась над красной кастрюлей. Гастуне издали кивнул Оливье, подошел пожать руку солдату и тут же произнес речь насчет происхождения его аксельбанта из зеленого и желтого галуна, а также сделал ряд замечаний по поводу обозно-транспортных войск.

— А, а! Мой мальчик! Скажи-ка, что же такое отделение?

— «Отделение — это основная ячейка пехоты», — процитировал парень.

— Браво! Браво! — воскликнул Гастуне, обходя солдата кругом, — а ну покажи-ка свои подметки. Так, так… Не хватает, видишь ли, одного гвоздика. В мое время — два дня гауптвахты! Но нынче…

Едва Оливье попадал на улицу, он успокаивался. Мальчик сразу погружался в нее, как землекоп в свою траншею. Ему тут легче дышалось: он ничего не боялся, кроме, может быть, галантерейного магазина, на который ему все-таки было страшно смотреть.

Самая заметная, самая горластая во всем квартале привратница была в доме номер 78. Мадам Громаляр (Оливье не знал, было ли это настоящее имя или ее так прозвали из-за толстого зада) была сварливой, раздражительной женщиной. Черный пушок над верхней губой был почти такой же густой, как брови, волосатые бородавки усеивали лицо, голову венчал шиньон, подколотый гребнями. Королева привратниц как сущий деспот царила над жильцами своего дома, по любому поводу бросая сакраментальную фразу: «А ноги, что ли, больше не вытирают?» Своего рыжего, коротконогого муженька, который выглядел ее копией, но в уменьшенном размере, она жестоко тиранила. Он старательно изображал консорта, ибо его никогда не называли привратником. Нет, нет, он был лишь «мужем привратницы», и это означало простое приложение к ней.