Читать «Внуковскій лес» онлайн - страница 8

А когда-то это были благословенные места. Начнем с того, что именно здесь, на покатом холме, увенчанном могучими елями и лиственницами, на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков располагалась загородная усадьба Абрикосова, мармеладного короля России. От барского дома к речке вела аллея, обсаженная вперемешку тополями и березами, не менее могучими, чем ели. Сейчас некоторые из них уже были сожжены молниями и сломаны ураганами, хоть и редко, но случавшимися в Подмосковье. По этой аллее к Ликове съезжали конные экипажи, заполненные разнаряженной публикой. Молодежь заполняла купальню, люди постарше гуляли под зонтами вдоль речки. Здесь же, верно, устраивались чаепития, а то и наливочку подносили. Простор здесь был такой, что можно было наладить хорошее гулянье — с играми, салютами, хороводами.

Я вполне живо представлял себе кавалькаду экипажей, дам в длинных платьях, ныряющих с мостков парней, деревенских девок в венках на лугу...

Луг, кстати сказать, и сейчас был хорош. С весны до осени на нем цвели кашка, колокольчики, ромашки, иван-чай, зверобой, пижма... Сам барский дом окаймляли пышные кусты сирени — белой, фиолетовой, бледно-синей. В зарослях черемухи, густившейся в речной пойме, надрывались соловьи. На склонах вызревали земляника с малиной. Грибов в лесу тоже хватало: рыжиков, лисичек, подберезовиков с подосиновиками, ну и белых, само собой. По осени выносили из леса полные ведра опят.

Это было настоящее Подмосковье, из времен Бунина и Шмелева.

— Ты заявление во Внуково написал? — спросил меня главный редактор "Литературной России" Эрнст Сафонов, когда я принес ему очередной рассказ.

— Куда? — удивился я.

— В Дом творчества "Внуково". Там, говорят, места освободились.

Про Внуково я что-то слышал. Но это был аэропорт, а не Дом творчества.

— Не написал, — сказал я.

— Вот пойди и напиши.

Я привык слушаться старших. Но до того как я это заявление написал, про Внуково нам с Аленой рассказал Георгий Афанасьевич. Оказывается, творческую мастерскую там ему уже выделили.

— Вообще-то я участок в Красновидове просил, — сказал он. — Но в Литфонде Немцов главный.

— Это какой Немцов? Критик? — заинтересовался я.

— Дочка знает, — вздохнул Георгий Афанасьевич.

Я посмотрел на жену.

— Подумаешь, книгу Немцова не одобрила! — фыркнула она. — Я и на других отрицательные заключения писала.

— Так, — стал соображать я, — ты, значит, зарубила книгу председателя Литфонда?

— А она русофобская! — вздернула голову Алена.

— Понятно, — посмотрел я на Георгия Афанасьевича. — Странно, что вам вообще что-то выделили.

— Он ветеран войны! — сказала Алена.

— Ну да, ну да, — покивал я головой. — Могла бы и "Домостроем" ограничиться.

— Не могла!

Я догадывался о строптивости своей жены, но не предполагал, что болезнь настолько запущена.

— Я напишу заявление, чтобы мастерскую переоформили на тебя, — примирительно сказал тесть.

Он не любил, когда мы с Аленой ссорились.

И тем не менее я внял совету Сафонова и отправился в Литфонд с собственным заявлением. Там его приняли, хотя и неохотно.