Читать «Критик, или Репетиция одной трагедии» онлайн - страница 23

Пуф. Э! Что за черт! Здесь что-то вырезано... Куда же девалось описание ее первой встречи с доном Ускирандосом, его мужественного поведения в морской битве и поэтический образ канарейки?

Тильберина. Это все еще будет потом, уверяю вас, сэр.

Пуф. Ах так, ну прекрасно.

Тильберина (наперснице). Реплику, пожалуйста.

Наперсница.

...И ваших слез не должен видеть он.

Тильберина.

Совет твой справедлив, но где взять силы

Отчаянье веселой маской скрыть?

Входит комендант крепости.

Комендант.

Что вижу я? Ты плачешь, Тильберина?

Стыдись! Амурным горестям не время.

С благословенья Рима вражий флот

Плывет к отчизны нашей берегам,

И Англии судьба сейчас дрожит,

Как стертая монета на весах...

Тильберина.

Так, значит, час моей судьбы настал?

Я вижу корабли их! Да, я вижу...

Пуф. Теперь прошу вас обратить внимание, господа. Это один из самых полезных приемов, к которым мы, сочинители трагедий, прибегаем в тех случаях, когда герою или героине надлежит видеть не то, что происходит на сцене, а, наоборот, слышать и видеть нечто совсем другое, чего на сцене и в помине нет.

Снир. Ага, понятно. Нечто вроде такого поэтического ясновиденья.

Пуф. Вот именно. Прошу вас, сударыня.

Тильберина.

...Да, я вижу...

Они плывут сюда, готовы в бой!

Построились! Дают сигнал! А сзади

Стоят на страже грозные фрегаты.

И вот уже я слышу грохот пушек,

Победный клич и стоны побежденных!

Над морем дым, повисли паруса...

Что вижу я, то все увидят скоро.

Комендант.

Довольно, дочь моя, умолкни, хватит!

Не видишь ты испанских кораблей

Затем, что их еще нигде не видно.

Дэнгл. А ваш комендант, похоже, вовсе не считается с этим поэтическим приемом, о котором вы тут нам рассказывали?

Пуф. Не в его характере. Это очень здравомыслящий человек.

Тильберина.

Так, значит, ты отвергнешь предложенье?

Комендант.

Обязан. Должен. Вынужден. Отвергну.

Тильберина.

Подумай! Благородная цена!

Комендант.

Ни слова больше. Слушать не желаю!

Тильберина.

Одной свободы только просит он.

Снир. О ком идет речь, кто просит свободы, мистер Пуф? Пуф. Ах, черт возьми, сэр! Да я сам ровно ничего не пойму! Тут что-то повырезано, скомкано, и я просто не знаю, как это у них все потом склеится.

Тильберина. Вот увидите, сэр, все это отлично увяжется одно с другим.

Тебе ж награда обеспечена.

Пуф. Вот дьявольщина! Если бы они так бесцеремонно не вырезали все, что ни попадя, вам было бы ясно, что дон Ускирандос добивается свободы и убедил Тильберину передать его предложение отцу. А теперь я хочу обратить ваше внимание на то, с какой лаконичной точностью ведется этот диалог между Тильбериной и отцом. Заметьте, как энергично выбрасываются все эти про и контра, точь-в-точь как выпады шпаги во время дуэли. Это и есть своего рода дуэльная логика, которую мы позаимствовали у французов.

Тильберина.

В Испанию бежим!

Комендант.

Изгоем стану здесь!

Тильберина.

А слезы дочери?

Комендант.

Отца присяга!

Тильберина.

Возлюбленный!

Комендант.

Отечество!

Тильберина.

А Тильберина?

Комендант.

Но Англия?

Тильберина.

И титул гранда?

Комендант.

Честь рыцаря!

Тильберина.

И пенсия!

Комендант.

А совесть?

Тильберина.