Читать «Почему я стал символистом...» онлайн - страница 3

Так бы я осветил переживания четырехлетнего «Бореньки»материалом узнаний 30-летнего мужа; познавательные схемы антропософского цикла вполне объясняют мне мой опытный материал в условиях внятного его разглядывания тренированной памятью ( «Котик Летаев»? опыт тренировки); но и ясно отсюда: без опытного материала материал антропософских лекций ? пуст; только в соединении с опытом лекции эти понятны; вне ? они суть схоластика; чем мудренее, тем мельче схоластика перерождается в корковом слое мозга; антропософ, если он не символист, т. е. если он не умеет производить соединений извне поданного материала с опытом, имманентным жизни его, ? явление просто чудовищное; а символист, отвергающий логический генезис своих опытных невнятиц, ? дегенерирует в нервнобольного, если он искренен (Блок), либо в аллегоризирующего стилиста, если он неискренен (Вячеслав Иванов). Но я забегаю вперед.

Четырех лет я играл в символы; но в игры эти не мог посвятить я ни взрослых, ни детей; те и другие меня бы не поняли ? я в этом убежден; и ? притаился (так стал «эсотериком»я с четырехлетнего возраста); на мне росли мины и маски; святочная личина открылася в переживаниях мне, пятилетнему; я надел ее; и стал личностью; это было, вероятно, вступлением моим в греческий период; «Боренька Бугаев»с того времени сознательно развивал «мимикри»среди взрослых; условия его отрочества и даже юношества были таковы, что что-то от «личины»приросло к лику индивидуума; в позднейших символизациях жизни и «Борис Николаевич», и «Андрей Белый», и «Унзер Фрейнд»вынужден был изживать свое самосознающее «Я»не по прямому поводу, а в диалекте ритмизируемых вариаций «Я»личностей-личин, из которых ни одна не была «Я»; причина, почему «Я»не изживаемо в личности-личине, уже с семилетнего возраста ? предмет мучительных раздумий и игр всерьез, или вариаций поведения.

Неудивительно, что тема в вариациях, идея многообразия, комплексности индивидуума, в чем бы он ни выражался (в мировоззрении, в мечте о коллективе, в упражнениях моральной действительности), стала естественным приращением к теме символа (два ряда жизней, пересекаемых в третьей); триадизм, осложненный плюрализмом вариаций, тональностей, методов, ? и идеологическая тема жизни, и мироощущение опыта, и муки моральной жизни, осложненные непониманием моего «Я»на протяжении «47» лет; это «Я»уже с семи лет знало и уже с 17 лет осознало, что никакое «Я»по прямой линии невыражаемо в личности, а в градации личностей, из которых каждая имеет свою «роль»; вопрос о режиссуре, о гармонической диалектике в течениях контрастов и противоречий «Я»в личностях по эпохам развития, по степеням понимания этого «Я»другими, по разным коллективам, в которых приходилось одновременно работать, вырос отсюда; последовательность поведения не в прямолобом усилии впереть индивидуум в личность; следствие такого «вперения»? разрыв личности; и не в отрезе себя, одной личности, от градации их, данной в «Я»(элементарное представление о верности себе), а в гармонизации течения «личностей»в круге; так проблема моральной фантазии, как режиссура, а не изгнание «актеров»со сцены жизни за исключением одного, выявилась как проблема сперва морали ребенка (семи лет), потом, вскоре, и мировоззрения.