Читать «Дело о пропавшем боге» онлайн - страница 125

Потому что все вы рабы, сверху донизу, а раб живет тем, что изменяет хозяину. Ведь хозяин отбирает у раба все, кроме того, что раб украдет у хозяина.

А мои люди свободны! Я не коплю богатства — я раздаю на пирах все, что имею! Я не обираю своих дружинников, а делю с ними добычу. Мала добыча — я делю ее поровну, велика — тоже делю ее поровну, сообразно роду и храбрости. А когда я стану императором, то каждый вождь получит провинцию, а каждый дружинник — округ.

Речь князя была скорей горяча, нежели логична; и обращался он не к Нану, а к восторженно подвывавшим сотрапезникам.

— Но разве, — спросил Нан внятно и негромко, — но разве твои вожди, став наместниками Веи, не станут в свою очередь рабами?

Вокруг стола залопотали. Замечание Нана попало в цель. Видно было, что пирующие принялись было думать, но мозги их переваривали мысли хуже, нежели желудки — мясо.

Но князь привык говорить с народом: и уж, верно, он-то задумывался о том, что будет после победы.

— Никогда ветх не будет рабом, — загремел князь, грозно выпрямившись и кладя руку на рукоять меча. — А что ты понимаешь в нас, канцелярская кисточка, видно из того, что с просьбой о мире ты обратился ко мне, а не к моему народу, словно я какой-то самовластный чиновник! Но я приказываю своим людям лишь в бою! Право объявить и прекратить войну — это право моего свободного народа и моей свободной дружины! Предложи-ка мир им, ты, колокольчик из управы! Пусть они сами выбирают между миром и победой, между рабством и господством!

Столы обрадовались.

— Мы сами решим, кого слушаться, — закричал кто-то справа от Нана, — наших богов или вейского чиновника!

Все зашумели. Демократический призыв князя пришелся явно к месту. Было ясно: между рабством и господством ветхи единодушно выбирают последнее. Цепкая рука легла Нану на плечо, и племянник Маанари внятно произнес на ломаном вейском:

— Мир предлагает только тот, кто сам не годится в драку.

Тут инспектор молча повернулся и ударил Большого Барсука ребром ладони, так что во рту у Барсука хрустнуло, словно он откусил хорошо прожаренный кукурузный початок. Большой Барсук пролетел под лавкой, и под столом, и под другой лавкой, открытой так, чтобы все видели, что под ней нет засады, и вскочил на ноги по ту сторону стола. «С этого и надо было начинать» — сказал самому себе Нан. У каждой культуры — свои привычки, плохие или хорошие. Здесь тот, кто не владел основным языком кулаков, не имел шансов и с другими, второстепенными в культурной иерархии средствами убеждения.

В глазах Большого Барсука плясало счастье. Он был выше Нана на полголовы и шире раза в два, как и детина, которого Нан застал в доме Кархтара. В отличие от разбойника, горец не питал к столичному инспектору никакого почтения. Большой Барсук залез себе в пасть и достал оттуда зуб с налипшим хрящиком и стал смотреть.