Читать «Ангелы одиночества» онлайн - страница 96

"Vous Хtes francais, monsieur?" говорю я. "Je suis francais moi-mИme.[57]"

Кроме этой мягкости своей он приобрел еще и пустотность Будды, и даже не отвечает мне а просто открывает дверь и грустно улыбается, весь согнувшийся, он говорит мне "Спокойной ночи, сэр - все в порядке, сэр" - Я удивлен - 73 года он был капризным занудой, и вот теперь за несколько оставшихся выпасть ему нежными капельками росы лет он готов ускользнуть из этого времени, и они похоронят его скрюченного в могиле (не знаю уж как) и я стану носить ему цветы - Буду носить ему цветы миллион лет

У себя в комнате я засыпаю, и невидимые золотые цветы вечности начинают падать мне на голову, они падают везде, это розы Св. Терезы, и непрерывным дождем они льются и падают на все головы этого мира - И даже на тусовщиков и психов, гуляк и безумцев, даже на алкашей похрапывающих в парках, даже на мышей все еще попискивающих на моем чердаке в тысяче миль и шести тысячах футах вверх на Пике Одиночества, даже на самых ничтожнейших их них осыпаются ее розы, постоянно - И в наших снах нам всем это известно.

78

Я сплю добрых десять часов и просыпаюсь освеженный розами - Но уже опоздав на встречу с Коди, Рафаэлем и Чаком Берманом - я вскакиваю и натягиваю свою клетчатую хлопковую спортивную рубашку с короткими рукавами, надеваю сверху холщовую куртку, штаны из холстины, и торопливо выбегаю на свежий ерошащий волосы морской ветерок Утра Понедельника - И О этот город сине-белых полутонов! - И этот воздух! Звонят величественные колокола, позвякивают отголоски флейточек чайнатаунских рынков, потрясающие сценки из старинной итальянской жизни на Бродвее где старые макаронники в черных костюмах покуривают черные крученые сигариллы и потягивают черный кофе - И темны их тени на белых мостовых в чистом полнящемся колокольным звоном воздухе, а за четкой линией молочно-белых крыш Рембо[58] в бухте виднеются заходящие в Золотые Ворота белые корабли

И ветер, и чистота, и великолепнейшие магазины вроде Буоно Густо со свисающими колбасами, салями и провелоне, рядами винных бутылок и овощными прилавками - и восхитительные кондитерские в европейском стиле - и над всем этим вид на деревянную путаницу домов Телеграфной Горки где царят полуденная лень и детские крики

Я ритмично вышагиваю в своих новых холщовых синих ботинках, удобных, настоящее блаженство ("Угу, в таких педики ходят!", комментарий Рафаэля на следующий день) и эгегей! вот и бородатый Ирвин Гарден идет по противоположной стороне улицы - Эй! - кричу я, свистя и размахивая руками, он видит меня и вытаращив глаза раскидывает руки в объятии, и прямо так вот и бежит ко мне перед носом у машин этой своей дурашливой подпрыгивающей походочкой, шлепая ногами - но его лицо значительно и серьезно в ореоле величественной бороды Авраама, его глаза постоянно мерцают язычками свечного пламени в своих глазных впадинах, и его чувственные полные губы краснеют из-под бороды подобно надутым губам древних пророков собирающимся что-нибудь этакое изречь - Когда-то я увидел в нем еврейского пророка причитающего у последней стены, теперь это общераспространенное мнение, даже в нью-йоркской Таймс была написана о нем большая статья именно в таком духе - Автор "Плача", большой безумной поэмы обо всех нас изложенной свободным стихом и начинающейся строчками: