Читать «Республика попов» онлайн - страница 156

— Значит, вас это не сломило, — заметила Эдит и задумалась; такое у Томаша было впечатление, будто она все время думает о чем-то своем. Сделала попытку пошутить: — А помните, как вы тогда сказали Франё, что у меня нет будущего? Сто раз я об этом вспоминала. Вы правду сказали. У нас, евреев, будущего нет. Изнутри сам себя грызешь, гложешь… Иной раз так тяжко бывает, что и не хочется его, будущего-то дня. Ведь каждый новый день надо стену головой прошибать. Или стену пробьешь, или голову. Я имею в виду людей без будущего, таких, как мы.

Теперь уж Менкине подумалось, как бы в сторону — нет, эта женщина несчастлива, и нет ей счастья даже с Франё. Он сказал:

— Я думаю, Эдит, если говорить о будущем, то тут мы с вами теперь ровня. Но я теперь не скажу, что мы хотим прошибить стену лбом. В стену лбом бьются только слепцы. А есть люди — они видят по крайней мере через три-четыре такие стены насквозь и пробивают их куда более твердым инструментом. Тюрьмы набиты такими людьми, но, думаю, и на свободе еще ходит кое-кто из них.

Томаш как-то ослаб. Говорил о том, о чем столько думал в тюрьме, и — без всякого огня. Он заметил это, рассердился на себя за то, что переел. Это было нехорошо. А уже сонливость обволакивала его, он невольно озирался, где бы лечь. Эдит сейчас же поймала его взгляд и поняла.

— Вам нехорошо. Ах я дура, забыла… Ведь и Франё очень медленно привыкал к нормальной пище, — озабоченно проговорила она.

Эдит заставила Томаша выпить лекарство, дала стопочку горькой и отвела в комнатушку при кухне, объясняя, что у них тут все равно как ночлежный дом; всякий раз кто-нибудь да ночует, она даже не знает, кто спит на этой самой тахте. Напрасно отговаривался Томаш, Эдит заставила его лечь да еще прикрыла одеялом, промолвив: «Ну, вот…» Эти слова Томаш понял так, что вся забота и любовное внимание, которыми окружила его Эдит, он не должен принимать как личное к нему отношение. И если он что-то вообразил, то следовало отбросить иллюзии. Восхищенная красавица мигом превратилась в строгую сиделку. Но Томаш ничего не воображал, потому что ему было хорошо, хотя положение его изменилось: герой нынешнего дня, каким он сам себе казался, преобразился в пациента — ему делалось все хуже. Он был зол на себя. Ел много и жадно, с первых шагов объелся, а свободу следует употреблять по капельке… Плохо ему было, до того плохо, что он попросил еще рюмочку горькой. И сразу сильно опьянел. Давно не ел досыта, давно не пил ни капли алкоголя… Комната закачалась. Он только изо всех сил старался понять Эдит, которая говорила:

— Вас, как вижу, все это не сломило. А Франё?.. Какой-то он стал безучастный. Напрасно я расспрашиваю, что с ним, отчего он мучится — не говорит. Вы просто не узнаете его. Он совсем не такой, как вы. Наверно, его совсем сломило.