Читать «Республика попов» онлайн - страница 155

— Выпустили? А когда? — живо заинтересовался Менкина.

— Продержали пять недель, потом выпустили.

— Что он рассказывает?

— Он не любит говорить об этом. Знаю только, что его все о какой-то типографии допрашивали.

— Ах, о типографии — не о листовках?

Эдит подумала немного.

— Нет. О листовках он не упоминал.

— Обо мне не вспоминает?

— Вспоминает. О вас и о Дарине. Больше всего любит вспоминать о том времени, когда вы у Ахинки столовались. А вы почему спрашиваете?

— Понимаете, Эдит, — нахмурился Томаш, — там живешь как в каменном мешке. Обо всем можно только догадываться, предполагать. А как выйдешь — скорее хочется избавиться от домыслов, все выяснить.

Тут они долгим взглядом посмотрели друг другу в глаза, как бы ощупывая один другого. Менкина, подумав, сказал потом:

— Я обязательно хочу потолковать с Франё. Где бы мы могли с ним встретиться?

— Да, да, вам необходимо повидаться. Дождитесь его. Он приедет вечерним поездом. Надеюсь, его ничто не задержит, да нет, не должно. Непременно дождитесь. — Эдит пришла в восторг, она уже составила целый план, как весело они проведут вечер. — Но ешьте! Я забываю, что вы голодны. Мне тоже кажется, что вы с Франё хорошо друг друга понимали.

Менкина взялся за еду. Ел, ел, съел сардинки, холодного цыпленка, картофельный салат, кусок сыру, смолотил много белого хлеба; все это он запивал белым вином, разбавлял шутками. Эдит была само внимание, потчевала, вина подливала, смотрела с уважением, с преклонением даже. Сама ела ровно столько, чтоб Томашу не казалось, будто он одни поглощает всю еду. После несытной, однообразной тюремной кормежки все ему было на удивление вкусно.

— Ах, как хорошо мне, Эдит! — в бесхитростном восторге восклицал он, польщенный таким вниманием.

— Правда, хорошо? — переспрашивала она более серьезным тоном.

— Правда, Эдит, — убежденно говорил он. — Вот вы тут со мной. Вы приготовили для меня такой пир. А потом я сяду в поезд и — фью-ю! — домой, так и полечу отсюда в самую Жилину…

Эдит порой взглядывала на него, больше слушала, склонив голову, но слушала слишком внимательно, чтобы Менкина не понял: она хочет услышать, что с ним было.

— Мучили меня, били… Там такие негодяи — плюнуть в лицо им, и того они недостойны. Кто там не побывал — не поверит. Там… эх, лучше не вспоминать. Я все это говорю, Эдит, потому что сейчас мне хорошо, а говорить мне легко потому, что вы тут. Эдит, мне будто чего-то не хватает. То ли руки, то ли ноги, а может, в голове чего… Ампутировали у меня, отсекли все иллюзии, все ложные представления. И я, признаться, чувствую себя теперь как без руки, без ноги, или будто в голове чего-то не хватает. В пещерах водится такой зверек, пещерный тритон, — да вы это лучше меня знаете — он дышит жабрами, когда в пещере достаточно воды, но когда вода высыхает, у тритона развиваются легкие. Вот так же, Эдит, и я себя чувствую — жду, когда разовьются новые легкие, какой-то новый орган, потому что надо мне теперь иначе как-то дышать, иначе думать… Да, какой-то новый орган должен появиться у таких людей, как мы, если они хотят жить честно. И он появится, Эдит, не может не появиться!