| "But pray, sir," continued Aramis, who, seeing his captain become appeased, ventured to risk a prayer, "do not say that Athos is wounded. | -Но молю вас, сударь...- продолжал Арамис, видя, что де Тревиль смягчился, и уже осмеливаясь обратиться к нему с просьбой, -молю вас, сударь, не говорите никому, что Атос ранен! |
| He would be in despair if that should come to the ears of the king; and as the wound is very serious, seeing that after crossing the shoulder it penetrates into the chest, it is to be feared-" | Он был бы в отчаянии, если б это стало известно королю. А так как рана очень тяжелая - пронзив плечо, лезвие проникло в грудь, - можно опасаться... |
| At this instant the tapestry was raised and a noble and handsome head, but frightfully pale, appeared under the fringe. | В эту минуту край портьеры приподнялся, и на пороге показался мушкетер с благородным и красивым, но смертельно бледным лицом. |
| "Athos!" cried the two Musketeers. | - Атос! - вскрикнули оба мушкетера. |
| "Athos!" repeated M. de Treville himself. | - Атос! - повторил за ними де Тревиль. |
| "You have sent for me, sir," said Athos to M. de Treville, in a feeble yet perfectly calm voice, "you have sent for me, as my comrades inform me, and I have hastened to receive your orders. | - Вы звали меня, господин капитан, - сказал Атос, обращаясь к де Тревилю. Голос его звучал слабо, но совершенно спокойно. - Вы звали меня, как сообщили мне товарищи, и я поспешил явиться. |
| I am here; what do you want with me?" | Жду ваших приказаний, сударь! |
| And at these words, the Musketeer, in irreproachable costume, belted as usual, with a tolerably firm step, entered the cabinet. | И с этими словами мушкетер, безукоризненно одетый и, как всегда, подтянутый, твердой поступью вошел в кабинет. |
| M. de Treville, moved to the bottom of his heart by this proof of courage, sprang toward him. | Де Тревиль, до глубины души тронутый таким проявлением мужества, бросился к нему. |
| "I was about to say to these gentlemen," added he, "that I forbid my Musketeers to expose their lives needlessly; for brave men are very dear to the king, and the king knows that his Musketeers are the bravest on the earth. | - Я только что говорил этим господам, - сказал де Тревиль, - что запрещаю моим мушкетерам без надобности рисковать жизнью. Храбрецы дороги королю, а королю известно, что мушкетеры -самые храбрые люди на земле. |
| Your hand, Athos!" | Вашу руку, Атос! |
| And without waiting for the answer of the newcomer to this proof of affection, M. de Treville seized his right hand and pressed it with all his might, without perceiving that Athos, whatever might be his self-command, allowed a slight murmur of pain to escape him, and if possible, grew paler than he was before. | И, не дожидаясь, чтобы вошедший ответил на это проявление дружеских чувств, де Тревиль схватил правую руку Атоса и сжал ее изо всех сил, не замечая, что Атос при всем своем самообладании вздрогнул от боли и сделался еще бледнее, хоть это и казалось невозможным. |
| The door had remained open, so strong was the excitement produced by the arrival of Athos, whose wound, though kept as a secret, was known to all. | Дверь оставалась полуоткрытой. Появление Атоса, о ране которого, несмотря на тайну, окружавшую все это дело, большинству было известно, поразило всех. |
| A burst of satisfaction hailed the last words of the captain; and two or three heads, carried away by the enthusiasm of the moment, appeared through the openings of the tapestry. | Последние слова капитана были встречены гулом удовлетворения, и две или три головы в порыве восторга просунулись между портьерами. |
