Читать «Зелёная земля» онлайн - страница 167

мама тихо спросила: «Чем же заняты эти люди?»

Эти люди любят друг друга, как теперь бы мы понимали,

то есть просто летят по небу (см. у Шагала).

Но тогда-то я не решился объяснять это маме,

а теперь уже поздно, да и охота пропала.

Остальное… – пусть остаётся в Вашем архиве:

это только слова, напечатанные на бумаге.

Их особенность в том, что они всегда не такие,

каковые нужны мне – в песне, повести или романе.

Песня, повесть, роман, как я думаю, – в идеале -

не должны содержать вообще ни единого слова,

для того чтобы их точно и правильно понимали

и хотели бы обращаться к ним снова и снова.

Раньше я собирался опубликовать отсюда хоть что-то

или, может быть, разослать – по друзьям, по знакомым…

Сожалею, что доставил Вам столько лишней работы,

но не жечь же всё это теперь! Разве вместе с домом…

Записка двадцать первая,

Сумасшедшему Японцу

Я, признаться, всё время пытаюсь припомнить

престарелую фразу «…чтоб словам было тесно» -

и вот думаю: будь я Сумасшедший Японец -

как бы это отразилось на качестве текста?

Текст бы стал, разумеется, короче и суше

и забыл о подробностях текущего мига:

слишком уж мала эта баночка туши,

слишком уж дорога эта рисовая бумага!

Ну а всё, что я тут топором моим высек,

так и будет выглядеть безнадёжно громоздко,

потому что… немыслимо много зависит

от особенностей и характера производства.

Тут проблема не в том, что не хочешь или не можешь

разместить себя в строчках – лапидарных и ясных:

иероглифы просто не пишутся наотмашь

и хорошие вещи не делаются наспех.

Приготовить все кисти важней, чем все мысли,

ибо кисти гораздо надёжней в работе.

(Мысли тоже бывают надёжными, если

не бросают тебя на первом же повороте.)

А когда уже всё в конце концов наготове,

нет ни в чём недостатка, но ничто и не лишне -

можно дать себе время побездельничать в слове

и устроить трёхстишье как маленькое затишье.

Я же вынужден до бесконечности продолжать мою повесть

на тетрадной бумаге – в помарках, словно в заплатах!

Так что… шлю Вам привет, дорогой Сумасшедший Японец,

с сожаленьем о том, что мы с Вами в разных палатах.

Записка двадцать вторая,

alterego

Ну, привет… так сказать! За окном плодоносит пальма,

у порога – кокос в предчувствии летнего снега.

Всё равно я давно существую лишь виртуально -

так что самое время написать к тебе, alter ego.

Чем ты занят, не знаю. Но думаю, кропаешь вирши:

только глупости на уме, не сочти за дерзость!

И смеется Всевысший, над тетрадью твоей нависший,

и разводит руками: дескать, что я могу поделать?

Он, конечно же, прав, ибо ты, как всегда упрямясь,

не желаешь ничьей опеки – хоть и оттуда.

Ибо всё, что ты любишь, – лишь эта горькая примесь,

посторонняя примесь к хорошо знакомому блюду.

И, когда наша жизнь, в сотый раз мимо нас маяча

то с кошёлкой пустой, то с песнею пионерской,

говорит: «Это так», – ты кричишь ей вослед: «Иначе!» -

и уходишь в другую сторону со своей бутоньеркой.

Я недавно открыл потрясающую закономерность:

тело, вытесненное из реальности другими телами,

просто строит иную реальность (как ещё одну эфемерность),

и в иной реальности занимается прежними делами.