Читать «История и старина: мировосприятие, социальная практика, мотивация действующих лиц» онлайн - страница 188

Данный тип эпической песни близок к сюжетам московского этапа, когда упоминания князей и стилизация песен о них «под старину» вообще становятся относительно частым явлением. В качестве типичного примера подобного сюжета можно привести песню о Князе Романе и Братьях Ливиках, в которой также воспевается победа русского князя с применением слегка модернизированного былинного изображения «оборотничества» главного героя по типу былинного Волха:

Прибежал он на цисто полё, Как оввернулся он да серым волком, У коней глотки да вырвал он, Так тут-то кони у них замертвы стали. Как оввернулся тонким горносталём, Как взял в луках тятивки повыгрыз он… …Как овернулся ён Чорным вороном…

Модернизация заключается в частом изображении, наряду с порчей тетивы луков, порчи огнестрельного оружия, которое, по всей вероятности, начало входить в употребление в Литве, как минимум, с гибели Гедимина. Вряд ли это было ручное огнестрельное оружие — оно известно у арабов (модфа) с XII–XIII вв., а в Европе появилось в виде аркебузы с XV в.

О массовом употреблении огнестрельного оружия также говорить не приходится, равно как и о «замочках», что можно предполагать более поздними деталями описания, домысленными сказителем. Но, по-видимому, эпический сюжет отражает реалии переходного периода, когда слухи о таком оружии и «мода» на него опережали его распространение:

Сам князь обернется серым волком,… …Забежал он скоро в оружейную, У оружьев замочки повывертел, По чисту полю замочки поразметал У тугих луков тетивочки повыкусал…

Это, в принципе, наряду с упоминанием в сюжете Казани и Рязани указывает на XIV — начало XV в. как наиболее вероятный период создания такого сюжета. Если былина о Глебе Володьевиче также создана в этот период, то она вполне может отражать реалии одного из поздних походов новгородских ушкуйников за добычей. В этом случае вполне вписываются в контекст сюжета строки казачьего варианта о «распроклятых армянах с кизилбашцами», поскольку в данный период Корсунь входила в состав Трапезундской империи.

Вместе с тем, варианты сюжета о Глебе Володьевиче также указывают на относительно поздний характер былины и, вероятно, ее северное происхождение. Об этом можно предположить, исходя из упоминания Новгорода и Москвы, но при этом отсутствия ссылок на Киев и даже самого упоминания о Киеве, что характерно, прежде всего, для типично «новгородских» былин о Василии Буслаеве и о Садко.