Читать «История и старина: мировосприятие, социальная практика, мотивация действующих лиц» онлайн - страница 186
Степан Викторович Козловский
Однако на этом состояние неопределенности не заканчивается — упомянутый в былине «Новгород» далеко не обязательно означает «Великий Новгород». В частности, гораздо ближе к Днепру находится Новгород-Северский, который известен с 1096 года в качестве столицы Северского княжества. С середины XIII в. это княжество оказалось между Литвой и Ордой, что существенно затрудняет формулировку каких-либо выводов о наличии либо отсутствии в нем какого-либо князя Глеба (литовского или русского).
Большая часть неясностей относится к сфере толкования этого эпического сюжета в целом и разъяснения содержащихся в нем мотивов. Былина имеет характер многослойного контаминированного сюжета. Купцы обращаются к князю Глебу за помощью против еретиков фактически как к Святому — заступнику истинно верующих. В данном случае имеет смысл предполагать не только соединение образов различных персонажей в одном (Глеб Володьевич), но и наличие связей с агиографией, «книжной» культурой и т. д.
С намеком на книжное происхождение исходного варианта сюжета в данном случае можно согласиться лишь частично, поскольку на это указывает только один из вариантов былины (М. Г. Антонова). По всей видимости, его необходимо рассматривать отдельно от остальных. Для былинных сюжетов столь подробная прорисовка деталей в целом не характерна. Она обычно выступает в качестве признака, указывающего на период создания «исторических песен», что позволяет вести речь об ином восприятии событий, то есть, как минимум, о переосмыслении былины, или, что также вероятно, о ее создании на основе летописного или другого книжного сюжета в среде образованных поморов гораздо позже эпохи формирования былин.
Кроме того, нельзя не отметить, что князь с именем в былине — удивительная редкость. Князем Киевским, то есть общерусским, может быть только Владимир. Другие князья (подколенные) для сказителя являются безликой массовкой второго плана, достойной лишь обобщенного упоминания. Их статус заметно ниже, что обусловлено, по-видимому, соответствующей ролью в социальной практике.
Появление князя с собственным именем означает не просто сепаратизм городов и территорий, а повышение социальной роли князя в каждом отдельном регионе при понижении роли великого Киевского князя, либо при полном отсутствии у него какой-либо социальной роли вообще. Исходя из этого можно предполагать, что сюжеты о князе Вольге, князе Романе, князе Глебе, о Щелкане — имеют характер произведений переходного периода, когда традиционное обобщенно-схематичное изображение, характерное для общерусского эпоса, соседствует с реалистичным, рассчитанным на восприятие в рамках узкой территории.
Вместе с тем, актуальными в этот период были одни и те же проблемы, что показывает единство отраженной эпосом социальной практики в рамках всей Руси. В частности, в старине о Щелкане Дудентьевиче существует сходный момент, касающийся непосильных налогов:
