Читать «История и старина: мировосприятие, социальная практика, мотивация действующих лиц» онлайн - страница 187

Налицо общие с былиной о Глебе Володьевиче обстоятельства социальной практики, при которых наиболее актуальной, раздражающей общество до крайности, является идея противодействия ситуации, при которой пошлины и налоги взимаются буквально за каждый шаг. Первостепенной становится проблема снижения либо отмены налогов, собираемых иноземцами — разбойниками и еретиками.

Аналогично и в сюжете о Вольге и Микуле Селяниновиче причиной распри с мужиками являются многочисленные пошлины, воспринимаемые как разбой:

— «Куды, Вольга едешь, куды путь держишь?» — «Еду я в три города за получкою: Первый город и Гурцовець, Вот другой город — Крисьяновець, Третий город — Ореховець.» — «Был я третьего дни за получкою, Привез три меха соли по сороку пуд, И живут там мужички все разбойнички, Обярают гроши да подорожные.»

Нетрудно видеть сходство социальной практики — непосильные налоги, собираемые не князем, а кем-то со стороны, а также, надежда на «своего» князя, а не на князя Владимира как единственного защитника от «несправедливых» поборов. Вместе с тем, датировать сюжет по упомянутым в эпосе монетам необходимо с большой осторожностью, поскольку, например, «гроши» имели хождение с конца XII в., в середине XIII в. были повсеместно распространены в Западной Европе, а уже в XIV в. стали терять значение вследствие порчи денег.

Применение иностранной монеты, в частности литовских грошей, учитывая большой объем отношений с Литвой и особенно наличие литовских князей в новгородских пригородах, по всей видимости, было частым явлением. Поэтому воспринимать их наряду с «лобцами» и «артугами» как монеты, принятые Новгородцами только в 1424 году, вряд ли целесообразно.

Вместе с тем, князя Вольгу, по всей вероятности, необходимо различать с Волхом. Вольга являет собой персонаж комический, вобравший в себя изображение Волха, но «шиворот-навыворот». Образ Микулы в этом сюжете отличается своей обыденностью от более древнего, харизматичного образа Микулы в «тяге земной». При встрече со Святогором Микула пеш, как и Волх, при встрече с Вольгой Микула садится на коня. Возможно, это является простым совпадением, но на могиле Аскольда, являвшегося современником Олега Вещего, находилась церковь Святого Николая, имя которого обычно связывается с христианским именем Аскольда.

Поэтому, скорее всего, сюжет о Вольге и Микуле представляет собой позднее, модернизированное, то есть приспособленное к новым условиям социальной практики, переосмысление старого сюжета о Волхе/Вольге и Микуле.

По всей вероятности, в былине отразились типичные реалии Псковско-Новгородской социальной практики XIV века в период обострения отношений между Псковом и Новгородом, которые включают, в числе прочих, приглашение псковичами еще некрещеного князя Ольгерда (Альгирдаса) с сыном, то есть, вполне возможно, «Вольги». Учитывая дату основания упомянутого в былине «Ореховца» (возможно, Орешка, построенного князем Юрием в 1323 г., за который шла война между шведами и новгородцами), с наибольшей вероятностью можно относить модернизированную былину о Вольге и Микуле к Новгородским реалиям XIV–XV вв, как это делал В. Ф. Миллер.