Читать «История и старина: мировосприятие, социальная практика, мотивация действующих лиц» онлайн - страница 189

Что касается исторического прототипа, то найти его в это время вполне можно. В XIV–XV веках в новгородские пригороды был призван только один князь по имени Глеб (Наримант Гедиминович). Наряду с Глебом Святославичем он мог стать одним из прототипов эпического Глеба Володьевича (неизвестно, было ли у Гедимина христианское имя). Полномочия призванного из Литвы князя были значительно уже, чем у князя Новгородского — непосредственно охрана пограничья, однако эти земли были отданы ему «в отчину и дедину», что ясно показывает его значение.

Согласно Новгородской IV летописи, он прибыл в октябре 6841 г., а затем выехал, оставив наместников, в 6846 г, затем летопись указывает на его бегство в Орду в 6853 г.

Интересы князя Глеба — Нариманта прослеживаются не только в Новгородских землях, но и на пограничье Литвы, в Пинском княжестве, связанном с торговыми путями по Днепру. Вместе с тем, в силу соперничества с Ольгердом он вполне мог осознаваться также и как «московский» князь. В летописи нет непосредственных сведений о том, что он совершил поход на Корсунь, но походы новгородских ушкуйников, правда, по Волге, в это время активизируются настолько, что зачастую неизвестны даже имена предводителей. На их фоне набег на Корсунь, находившуюся в стороне от основных торговых путей, используемых новгородскими купцами, возможно, казался настолько мелким рядовым событием, что просто не был замечен летописями.

В условиях подобной неопределенности появляется неизбежный дискурс между деятелями, известными по письменным источникам, и героями эпических произведений. Их совпадение возможно, но необязательно. Поэтому на первое место при датировке и истолковании былины необходимо поставить свидетельства реальной исторической обстановки — своего рода «дух времени», без которого эпический сюжет перестает отождествляться с определенным героем. Вероятно, именно из-за отсутствия данной концовки в казачьем варианте былина утратила одного из героев — Глеба Володьевича, сохранив Маринушку Кайдарову с характерным для ее образа типическим местом — сбором непомерных таможенных пошлин.

В былине о Глебе Володьевиче именно таким эпизодом является характерное нетипичное подношение Князю чары с «зеленым вином»:

Как поехала Маринка с той стены да белокамянной, Приежжала к собе да на широкой двор, Наливала чару зелена вина да в полтора ведра, А да насыпала в чару зелья лютого, Выезжала на ту жо стену городо́вую, Подавала Глебушку она чару зелена вина: «Уж ты на-тко на приезд-от чару зелена вина!» А как принимаитьсе-то Глеб да единой рукой, Ише хочёт он пить да зелена вина; А поткнулсэ ёго конь на ножочку на правую, А сплескал-то чару зелена вина А да за́ тою да гриву лошадиную. Загорелась у добра коня да грива лошадиная. А как ту да Глеб испугалсэ жа, А бросал-то чяру на сыру землю; Ише как тут мать сыра земля да загореласе. А как розьерилось ёго серьцо богатырськоё.