Читать «Труды Государственного музея истории религии. Выпуск 8» онлайн - страница 105

Параллельно теме христианства, дополняя и переплетаясь с нею, в книге развивается тема марксизма. Братья Гордины анализируют эти два феномена не порознь, а вместе, как единую сущность в двух взаимодополняемых и взаимозаменямых проявлениях. Этот, по их словам, «культурно-сравнительный метод» отразился на структуре книги, определил название многих ее глав и разделов: «Христос и Маркс», «Основное заблуждение Христа и Маркса». «Папизм, иезуитизм, большевизм», «Деноминализация как один из видов марксистской и христианской социомагии», «Инквизиция как царство божие Христа и «чрезвычайка» как царство свободы Маркса» и др.

По мысли авторов книги, марксизм, при всех его расхождениях с христианством, является близнецом, копией последнего. Поэтому все характеристики христианской религии без всякой натяжки могут быть распространены на «научный» марксизм. Первооснова этой тождественности — монизм, который, по словам Гординых, доходит в марксизме до крайности, до «неимоверной абсурдности и фантастической слепоты». «Марксистский фанатический монизм, сводящий все к экономике, рассматривающий и школу, и семью, и государство, и международные отношения сквозь призму фабрики так отвлечен… что от действительного, реального, индивидуально-фактического, сингулярно-жизненного у него и следа не остается…» (11). Именно это тяготение к вымыслам, абстракциям, трансцендентному роднит, по мнению Гординых, марксизм с христианством. «Измышление разных небылиц, выуживание якобы существующих непреложных законов, вроде железных законов заработной платы, концентрации капиталов, конца века и т.д., акушерствование разных химеричных, фантастичных естественных процессов, которое он вменил себе в особую заслугу… сделали Маркса небывалым в истории фанатиком, маньяком и сподвижником социальной науки» (11).

На место Бога марксизм ставит «естественные процессы», природные и исторические силы. Но этот новый Бог ничем не лучше старого, потому что он так же обезволивает и обессиливает человека. Если история, например, развивается по объективным законам, то что тогда остается делать человеку? Зачем нужны его воля, разум, энергия, если все исполнится и без его участия,— фатально, в силу объективной необходимости? Это обстоятельство делало для Гординых неприемлемым учение марксизма. Маркс для них — такой же «скверный обманщик и поработитель» рабочего класса, как и Христос. К тому же К. Маркс и его «апостол» Ф. Энгельс были государственниками, основателями учения о диктатуре пролетариата, которая, по выражению Гординых, есть не что иное, как «окончательное попирание хамской пятой остатков лицемерной гуманности, уцелевшей от алчной и наглой диктатуры буржуазии» (31). В глазах Гординых «мировой социализм» был родным братом мирового христианства и мирового империализма; эти страдающие «недугом всемирности» три мифа-утопии сосуществуют в истории, антагонизируя и в то же время поддерживая друг друга. Как Христу был нужен Цезарь, так Марксу — кайзер Вильгельм. «У Цезарей и Вильгельмов — царство дьявола, а у Христа и Маркса — царство божье. Но бог и дьявол это две стороны одной и той же монеты. Один шарлатан немыслим без другого. Пусть богопоклонники или дьяволопоклонники простят нам эту грубость: одна сволочь стоит другой» (5).