Читать «Современное искусство» онлайн - страница 18

— Раз так, почему бы нам не уйти отсюда? Полагаю, мы вдоволь насмотрелись.

В баре за углом, куда их повел Эрнест, играло джазовое трио, однако Эрнест не обращал на него никакого внимания. Препроводив их в кабинку, он уперся локтями в стол, подался к ним и, перекрывая шум, возвестил:

— Знаете, какие деньги будут вкладываться в Нью-Йорк после войны? Не Париж, Нью-Йорк станет центром мирового искусства. Оно там, где деньги.

Белла взвилась.

— Не там, где деньги, а там, где художники. Европейцы, что сюда приехали, залог перемен — в них.

— Все так говорят, но это неправда. И почему только художники так расстраиваются, едва речь заходит о деньгах?

Официант принес выпивку, Эрнест долго молчал, неспешно попивал свой «манхэттен». Затем пустился излагать — так они это поняли — историю отношений искусства и денег. Повествовал о Медичи, Генрихе VIII и Гольбейне, об Эль Греко и его разоблачительном портрете папы. Порой Белла не понимала, к чему он ведет, в особенности когда взвывал саксофон, затем голос Эрнеста прорывался снова. До нее доносилось: «товарный фетишизм», «секуляризация религиозного порыва», она вроде бы слышала, как он сказал, что на самом деле Фрейд совершенно не представлял, что такое художественное переживание.

— Как и многие аналитики, он был не способен испытывать трепет.

Пока труба выводила соло, она мало что разобрала, но вроде бы он рассказывал, как поднималась с годами цена на некий пейзаж Сезанна. Однако когда музыка смолкла, он уже говорил об англичанах, о том, что у них никогда не было визуальной культуры. Не исключено, что причина в английской погоде, сказал он, сокрушенно качая головой, а то и в пресловутой нехватке чувственности.

— Вспомните их кухню. — Он закатил глаза. — Литература — враг искусства. За вычетом Тернера все их так называемые художники — просто иллюстраторы.

Клей — а он все это время лишь кивал, супился и то закидывал ногу на ногу, то вытягивал ноги в проход, — ни с того ни с сего спросил:

— Так что вы думаете о Райдере?

— Почему вы спрашиваете?

— Мне интересно, потому и спрашиваю.

Эрнест вздохнул.

— Трудный случай, верно? Эксцентрик. Великую череду не пополнил, большого влияния не оказал. И тем не менее…

— Тем не менее — что?

— Я бы не сбрасывал его со счетов. Он увидел что-то свое. Его борения подлинные.

— Вы хороший человек, — сказал Клей. — Хотите посмотреть мои картины?

— Конечно.

Эрнест заплатил, отодвинув их деньги в сторону, за выпивку, и несколько минут спустя они уже сидели в метро — ехали в центр. Даже Пикассо, вещал Эрнест, перекрывая лязг поезда, не вполне постиг, что такое относительность. Дряхлый, исхудалый пьянчуга поднялся, подсел к Эрнесту, примостил давно немытую голову на его плечо и тут же заснул. Всякий раз, когда Эрнест делал попытку отстраниться, старик еще больше оседал и снова припадал к Эрнесту. В конце концов Клей встал и решительно припер пьянчугу к спинке сиденья.

— Вот, оказывается, как надо, — сказал Эрнест с явным интересом.

Они гуськом — Клей впереди — поднялись на пять лестничных пролетов. Когда Клей включил свет в мастерской, Эрнест ринулся в комнату, сморгнул и замер. Не спеша переходил от картины к картине и наконец смолк; ноздри его слегка раздувались.