Читать «Евреи в блокадном Ленинграде и его пригородах» онлайн - страница 175

Второго января 1942 года я впервые пересек порог казармы, где размещался 345-й ОРД. Командир части капитан Фридман предупреждает меня: «У нас много молодых симпатичных девушек, но вы с ними ни-ни, война, сразу отчислим». Действительно, там оказалось много очень симпатичных 16—18 летних девушек. Все они перед войной занимались на курсах радистов и были мобилизованы в армию в первые дни войны. Уже пятого января 1942 года наш дивизион по замершей Ладоге переправляется на Волховский фронт. Нам говорили: «На льду есть полыньи, в которые может провалиться машина, так что будьте готовы в любую минуту спрыгнуть на лёд». Но всё обошлось: в полыньи машины не проваливались, и на лёд из машины никто не прыгал. На первой же большой остановке в Новой Ладоге я обменял две пачки папирос из моего командирского пайка на пол килограмма хлеба. Не удержался и тут же его слопал.

Полный текст воспоминаний

Клара Райхман. «Школьница»

Клара Владимировна Райхман родилась в Ленинграде в 1925 году. До войны жила в центре города, на Басковом переулке. Известие о том, что началась война, застигло Клару и ее родителей в Приозерске, во время прогулки на лодке по озеру. Семья приняла решение немедленно вернуться в Ленинград. Когда стало известно о нависшей над городом угрозе, Клару, как и весь ее класс, отправили в эвакуацию. Однако девочка уехала недалеко: на одной из станций вместе с подругой они запрыгнули в товарный состав и вернулись к родителям. Здесь их и застигла Блокада. Как и многие ленинградцы, в начале осады Клара дежурила на крышах во время бомбежек, стояла в очередях за хлебом, ходила за водой к Неве. В 1942 году от голода умер папа, а чуть позже Клару с мамой все-таки эвакуировали в Йошкар-Олу. И даже там девочка продолжала вести свой дневник, озаглавленный «Дни Отечественной войны 1941 года».

1941. Наступил сентябрь.

Вообще Ленинград постепенно окружали, но в газетах ничего не было написано. Всё была тайна.

3-го ноября. Мы начали заниматься в школе. Меня выбрали в комитет комсомола. Секретарь комитета – Вова. Но заниматься не пришлось. Соня, правда, занимается, но это только ради столовой. А я не могу. Ну что это за занятия, когда почти через 2 часа тревоги, а то и меньше. Дома холодно, а в желудке пусто. Ну, была надежда на эвакуацию, а теперь ее временно прекратили.

4 декабря. Сегодня никак не могла встать. Вдруг часов в 10 объявили наш район районом обстрела из дальнобойных орудий. Вот когда я сразу вскочила, т. к. не на шутку испугалась. Раньше тоже происходил обстрел города, но наш район как-то не трогали, а теперь, видно, принялись и за нас. Это не особенно приятно. Сегодня обедала у дедушки. Еда сейчас самый большой вопрос. Прошел слух, что можно эвакуироваться. Придется идти пешком, может быть километров 200—250. Ну, и наплевать. Я на все согласна, только бы выбраться из Ленинграда. Положение его ненадежное. Вот опять начинают бухать дальнобойные. Настроение паршивое. Голод с каждым днем чувствуется все больше и больше. На улице на каждом углу встречаешь похоронные процессии. Хорошо, если покойника хоронят в гробу, некоторых везут прямо на санках. Люди падают. Какое ужасное положение. Это – блокада!