Читать «Евреи в блокадном Ленинграде и его пригородах» онлайн - страница 156

После того, когда так и не удалось договориться о похоронах бабушки, мама была вынуждена привязать ее тело к детским санкам, отвезти в Юсуповский сад на Садовой улице и положить на гору трупов. Отсюда, так же, как и из других районов города, мертвых блокадников свозили на кладбище у железнодорожной станции Пискаревка (ныне Пискаревское мемориальное кладбище), затем бульдозерами сбрасывали в заранее вырытый ров. И засыпали землей. На Пискаревском кладбище в Санкт-Петербурге нет отдельной могилы нашей бабушки с надписью «Хая-Рахель Айзиковна Лифшиц-Факторович, 1878—1942»…

Наконец стало тепло, солнечно, появилась надежда на спасение. Мы постепенно стали вставать с постели и выходить во двор и на улицу. Во дворе нас радовали редкие зеленые ростки травы, мы ими любовались, потом срывали, ели, приносили домой. Так у нас дома появились охапки сорной горькой травы – лебеды. Иногда удавалось сорвать и принести крапиву – это была большая удача; вымытая крапива лежала на полу. Я снова слег, но сползал с кровати, чтобы оторвать несколько листиков крапивы и съесть. Крапива как будто не жгла ни руки, ни губы, ни рот. Можно было жевать и жевать ее беззубым от цинги ртом. Цинга постепенно отступала, но на смену ей появилась еще более страшная блокадная болезнь – голодный кровавый понос. Этим особенно отличался я. У меня была дистрофия третьей, последней стадии. Мать изо всех сил старалась спасти нас. Она отдала часть моей продовольственной карточки в столовую на Садовой улице и получала каждый день для меня миску какой-то горячей похлебки.

Однажды мама шла по Садовой улице, бережно неся перед собой миску с горячей жидкой соевой кашей. Навстречу приближалась хорошо одетая, довольно крепкая женщина. Поравнявшись с мамой, она неожиданно рукой схватила из миски содержимое и, жадно захлебываясь, стала поедать, заталкивая обеими руками в рот и размазывая по лицу. Миска упала на землю, и остатки каши смешались с землей. Мама опустилась на землю и долго сидела, оглушенная, как от взрыва.

В другой раз мама буквально вернула меня с того света. Придя домой с хлебом, она увидела, что я нахожусь в очень глубоком голодном обмороке. Мамины попытки привести меня в чувство и вернуть к жизни успехом не увенчались. Мама массировала мне грудь, дышала в рот – ничего не помогло. Тогда она стремительно разожгла «буржуйку», вскипятила немного воды, покрошила туда хлеб и эту горячую жижу влила мне в рот. И я очнулся.

С того дня мама начала отчаянно хлопотать, чтобы нас эвакуировали, пока мы еще живы. Приходили медицинские комиссии, но все выносили одно и то же безжалостное решение: эвакуировать только маму с двумя моими братьями, а меня, чудом еще живущего, оставить, передав мои продовольственные карточки дворничихе, чтобы она могла меня похоронить, если я не умру еще до их эвакуации мама хлопотала за всех вместе, и ей удалось, в конце концов, добиться разрешения на эвакуацию всей нашей семьи, включая меня.