Читать «Избранное. Том первый» онлайн - страница 234
Георгий Караславов
День ото дня сердце Севды полнилось ненавистью к Юрталану. С тех пор как умер Стойко, он словом не обмолвился с ней ни о чем другом, кроме работы. «Идите туда… постарайтесь закончить к вечеру… пусть поденщицы не прохлаждаются… раньше кончайте обедать…» Только это он и говорил. Насколько легче было бы эй, если б он хоть раз сказал, чтоб она не грустила, что им и самим тяжело, но, что произошло, того не изменишь, потерянного не вернешь…
Как ей протянуть здесь, в этом проклятом доме, до того дня, когда отметят год со дня смерти Стойко? До этого срока она не могла уйти из дома мужа — так говорили ей все. Такой был обычай. Перебраться к матери раньше времени стыдно. Стыдно и грешно. Что скажет свекор со свекровью? Не упрекнут ли ее в том, что она пренебрегла памятью Стойко? Изругают ее вконец и оставят ни с чем… Лето вот уже прошло, с грехом пополам пройдет осень, но как она проведет зиму под одной крышей с ними?.. Севда зажигала лампу, смотрела на фотографию Стойко, висящую над столиком, и, обливаясь слезами, шептала:
— Зачем ты оставил меня, милый?
24
Зарядили первые осенние дожди. Небо и земля слились в одну густую, противную слякотную массу. Небесный купол спустился низко и накрыл село. Трубы дымились лениво, и в воздухе носился острый запах горелого кизяка.
Юрталан смотрел в окно кухни и сердито бубнил:
— Никак не кончится эта батрацкая погода!
Дожди Юрталан считал «батрацкой погодой», потому что в ненастье ничего нельзя было делать, и батраки целыми днями спали.
Но и раньше, пока погода не испортилась и батраки пахали и сеяли от зари до зари, Юрталан был так же молчалив и хмур. С Севдой он уже давно не говорил, смотрел на нее косо и сторонился как чумной. В погожие дни, когда можно было работать на дворе и на гумне, Севда реже встречала свекра и не задумывалась над тем, почему он так зол и мрачен. Она всегда знала его таким — вечно чем-то недоволен и скуп на слова.
Но когда они из-за непогоды стали толочься в кухне на глазах друг у друга, Севда поняла, что свекор сердится именно на нее.
Как-то, оставшись после обеда вдвоем со старухой, Юрталан спросил, указав взглядом на верхнюю комнату, где были слышны легкие шаги снохи:
— Когда она уберется?..
— А куда ей убираться? — уставилась на него старуха, скрестив руки на груди.
— Куда хочет. Я не собираюсь ее кормить.
— Да ведь год еще не прошел, как Стойко…
— А-а, чепуха все это! — сердито махнул он рукой. — Год! Пусть идет к своему отцу, не хочу, чтоб эти старые хрычи околачивались у моих ворот.
— Как же быть? — растерянно спросила Юрталаниха.
— А вот как! — и Юрталан сгреб рукой воздух, будто хотел что-то выбросить вон. — Прицепись к чему-нибудь, и скатертью дорожка.
Старуха задумалась.
— Но как?
— Как? Поругайся с ней. Будет разговаривать с тобой — не отвечай, попросит чего — не давай… А сама-то она при таком обхождении никогда не уйдет.
По дому Севда ходила в тряпичных домашних туфлях на босу ногу. Но выйти так она никуда не могла, нужно было связать себе чулки. После смерти Стойко она покрасила в черное все платья и юбки, а окунуть в краску пару-другую чулок не догадалась. «Ничего, — думала Севда, — теперь работа кончилась, я попрошу пряжи и свяжу…» И, оставшись наедине со старухой, она спросила, можно ли ей взять черный клубок шерсти из большой корзины, которая висит на балке в кладовке.