Читать «Утешение философией» онлайн - страница 40
Боэций
24. — Ты читал в баснях, — говорит она, — о Гигантах, бросающих вызов небу; но и с ними, как подобало, управилась благостная сила. 25. Не хочешь ли, однако, чтоб мы противопоставили эти доводы один другому? Возможно, из такого столкновения вылетит прекрасная искра истины. — По твоему усмотрению. — 26. Что Бог всемогущ, — говорит она, — никто не усомнится. — Во всяком случае, тот, кто в своем уме, этого не оспорит. — 27. А для всемогущего нет ничего невозможного. — Ничего. — 28. Тогда может ли Бог сотворить зло? — Никоим образом.— 29. Следственно, — говорит она, — зло есть ничто, коли сотворить его не может тот, для кого нет ничего невозможного. — 30. Не шутишь ли ты надо мной, — говорю, — сплетая из своих рассуждений безвыходный лабиринт, в который то входишь там, где вышла, то выходишь, где вошла, или же свиваешь дивный круг простоты божественной? 31. Ведь немного раньше, начав с блаженства, ты называла его высшим благом, прибавляя, что обретается оно в высшем Боге. 32. Ты также доказывала, что Бог есть высшее благо и полное блаженство, вследствие чего никто не делается блаженным, не делаясь равно и Богом: это ты мне преподнесла в подарок. 33. Кроме того, ты говорила, что самый образ блага составляет сущность Бога и блаженства, и научала, что единое есть то самое благо, коего по своей природе ищут все вещи. 34. Затем ты утверждала, что Бог кормилом благости направляет вселенную, что все подчиняется Ему добровольно и что не существует никакой природы зла. 35. И все это ты развивала не в доводах, заимствованных извне, но во внутренних и близких доказательствах, получающих одно от другого свою достоверность. — 36. На это она: — Я вовсе не шучу над тобою, но по даянию Бога, к Которому недавно мы обращали мольбу, свершили мы величайшее дело. 37. Такова ведь форма божественной сущности, что ни наружу не изливается, ни в себя ничего извне не приемлет, но, как говорит о ней Парменид,
она вращает подвижный шар сущего, сама сохраняя неподвижность. 38. А если мы обсуждали вопросы, не извне взятые, но находящиеся внутри обсуждаемого предмета, тут нечему дивиться, если ты усвоил Платоном утвержденную мысль, что речи должны быть сродны вещам, о которых говорится.
