Читать «Наследство последнего императора. 2-я книга» онлайн - страница 257
Николай Волынский
Скоро из-за поворота выехала очередная телега. Яковлев стал посреди дороги не двигался с места, пока в него чуть ли не уткнулась морда саврасой кобылы.
– Тпру-у-у! – закричал крестьянский парень лет двадцати, натягивая вожжи. – Ты чего, дядя на дороге стал? – крикнул он. – Ошалел? – и добавил с опаской: – Ты ж под копыта мне попасть мог. Чего тебе?
Посреди телеги на сене сидела худая, лет сорока, крестьянка, с загорелым дочерна лицом. На ней была праздничная вышитая сорочка, цветастый остроклинный сарафан, на голове – ситцевый бабий плат в мелкий маковый горошек. Короткие рукава сорочки открывали костлявые руки, белые выше загорелых кистей.
– Может, дядька, сойдёшь с дороги? – боязливо спросил парень.
– Конечно, сойду! – улыбнулся комиссар. – В город направляетесь?
– В ево, – кивнул парень.
– Подвезёте? Не стесню?
– А чё ж не подвезти? – смело сказала баба. – Залезай, нас не убудет.
Устраиваясь на сене, в котором стояли десятка два горшков и кувшинов, обвязанных вместо крышек холстиной, Яковлев деликатно поинтересовался:
– На рынок молочное везёте?
– Оно и есть. Творог ещё, и масло, обрат тоже… Молоко есть. Налить парного?
Неожиданно комиссар почувствовал, как в желудок ему вцепился голод.
– Это я должен вас угощать, – слегка смутился он. – Вы же меня везёте.
– Да что ты, служивый! – подобрела баба. – Ты своё делаешь, мы своё.… Служи начальству верно, а народ тебя покормит.
– Как ты, мать, однако, интересно рассуждаешь! – с уважением отметил Яковлев.
– Ты чей? – спросила крестьянка, снимая тряпицу с небольшого кувшина. – Из красных али из этих… из чехов?
– А вы как думаете? – поинтересовался Яковлев.
Парень и баба тревожно переглянулись и отвечать не стали.
– Пей, служивый, – сказала баба, протягивая ему кувшин. – Ещё тёплое.
Густое желтоватое молоко мгновенно утопило зверя в желудке Яковлева.
– Благодарю вас. От души, – сказал Яковлев, возвращая кувшин. – Спаси вас Бог. Как звать тебя, матушка?
– Ещё вчера Ариной звали.
– Сын? – Яковлев кивнул на парня.
– Петруха мой. Последыш.
– Семья-то большая?
Мать и сын одновременно вздохнули.
– Пятеро. Все сыновья, Петруха шестой. Всех забрали на войну. Так и не пришли сыночки до сёго дня. И вестей от них нет, хоть войну с немцем объявили конченой. С год, наверное, ничего. Живы али нет, знать не знаем.
Арина перекрестилась.
– А отец?
– Отец… Батьку нашего германец снарядом разорвал, сразу на третий день, как война началась. Командир ихний писал мне: «Геройская смерть». Только не сказал, где похоронил, как найти могилу. В Германии где-то. Если было что похоронить, – добавила она.
– Да, много горя на Руси, – сказал Яковлев. – Прости, Арина, не хотел огорчать разговорами.
– Огорчай не огорчай, – махнула худой, словно белая палка, рукой баба. – Всё одно не вернёшь. А без хозяина… сам памаш.
– Дай Господь вам удачи.
– Так ты, дядя, из большевиков будешь? – обернувшись, поинтересовался парень.
