Читать «Великое» онлайн - страница 57
Михаил Самуэлевич Генделев
Чурки-стройбатовцы копали траншею.
— Прошу прощения, — сказал Генделев, отстегивая подтяжки и пытаясь стянуть шальвары, — молнию заело.
Стройбатовцы поверх отвала благосклонно посмотрели на «крези энглизи».
— Банку ты нам подаришь? За это? — спросил который поусатей.
— За что «за это»? — быстро начиная понимать по-арабски, промямлил Миша.
— За это, — кивнув на полуспущенные шальвары, ласково сказал который понебритей.
— Господа! — как-то непопулярно сегодня начал Генделев. — …Что-что…
…что-что, но поджелудочный, тошный вой заходящего на цель
Абзац. Все, лучше умру, чем обоссусь. В центре родины. Честь дороже. Когда-нибудь надо умирать. Все поумерли. Писсаро. Все… Пикассо. Пуссен. Матисс. Дюма? — ссстарший. И Дюма-сссын. Сссковорода. Все приличные люди. Сссократ. Стоики. Сенека. Сцевола. Сссам Сссула… Эрго сссум… авэ, сссезарь… моритури те мекум… сссалютант… порте…
— …в порты?
— меа! омнеа меа!!..
— мекум? сик транзит!.. — мекум?!
Генделев посмотрел на банку. Большую. Трехлитровую. Вместительную: Ciк?
Персонажи поумнее отвернулись. На напруженном затылке героя открылось лицо автора и прокуковало:
Том второй
Письма нерусского путешественника
Человек и (за) окон
Глава первая
Гость из солнечного Узбекистана
Даже не знаю, чего, т. е. что, я больше люблю — то ли отъезжать из дома, своего Музея, где светло, но нечисто, в вазонах распускаются лилии, а в уголке сидит зареванная верная спутница одной моей жизни, напевая «миленький ты мой, возьми меня с собой» в предвкушении сладкого расставания, то ли возвращаться домой, где не светло, но чисто, в вазонах стоят лавр и бессмертники и вообще можно вволю понапевать. Сколько влезет… А капелла.
Наверное, все-таки возвращаться. Потому что даже не столько есть «куда», сколько есть — «откуда».
Ибо Россия — это очень большая страна, где нерусского путешественника подстерегают большие неожиданности. Пока он там — я это имею в виду — находится.
Обо всем не расскажешь, посему — начнем последовательно.
Россия — большая мирная страна, хотя общался я там почему-то почти исключительно с бандитами. И был не только принимаем ими как брат родной, не обижен и ни разу почти что и не ограблен, но дважды сам был принят за бандита, причем — зря, но с почтением. О чем, безусловно, отчитаюсь, куда ж мне деться!
— Отвали! дай человеку поспать! — строго сказал нерусский путешественник в полном убеждении, что Аглая совершенно распустилась, к ней вернулся вкус к площадным шуткам, причем с утра, что недопустимо для девушки из хорошего дома, и сейчас, когда он откроет глаза, — «О, поднимите мне веки!» — он поставит ее, идиотку, в угол за придурь щекотать у него в ноздре и в глазнице локоном…
