Читать «Грозные чары. Полеты над землей (сборник)» онлайн - страница 359

– Льюис, нет, подожди минуту, дорогой… Может, тебе стоит прямо сейчас спуститься в холл и устранить все недоразумения?

– Я уже устранил все недоразумения, целый день этим занимаюсь. Все прочее может подождать до утра.

– А сейчас уже утро.

– Тогда до завтрашнего утра.

– Но… ой, дорогой, будь благоразумным, сейчас одиннадцатый час. Если кто-нибудь войдет…

– Не смогут. Дверь заперта. – Он улыбнулся мне, и рубашка полетела вслед за свитером. – Если нам понадобится возобновить общение с внешним миром, мы можем сделать это позже – по телефону. А пока, думаю, его можно отключить… Вот так. Знаешь детскую присказку? «Что главнее, то первее». Я хочу принять ванну и побриться, а потом… ты слышала, что сказал доктор? День в постели – это то, что нам всем необходимо.

– Возможно, ты прав, – согласилась я.

Эпилог

Он король скакунов; его ржание звучит как приказ монарха, и его осанка внушает почтение.

У. Шекспир. Король Генрих V

Вокруг все было белым и золотым, словно в бальном зале. Великолепные хрустальные люстры сверкали тысячами огней, и впору было предположить, что они задуманы как самостоятельный световой орнамент: сентябрьское солнце щедро посылало людям свои лучи через огромные окна и надобности в искусственном освещении не было.

Однако в середине помещения вместо привычного для бальных залов полированного пола находилась просторная площадка, присыпанная опилками и толченой дубовой корой.

Перед началом представления эту площадку разровняли граблями, расчертив ее узором тонких линий, но лошадиные подковы выбили на ее поверхности совсем иной рисунок, когда жеребцы гарцевали и демонстрировали публике свою несравненную выучку.

А теперь арена была пуста. Пять белых лошадей только что вывели через арку в дальнем конце зала, и они исчезли в коридоре, ведущем в конюшню. Звуки менуэта Боккерини смолкли, разрешившись минутной паузой.

Зрители в переполненных ложах вытянули шеи в ожидании следующего номера; люди стояли в галерее, пытаясь что-нибудь увидеть из-за спин тех, кто оказался впереди. Сидевший рядом со мной Тимоти весь подался вперед, застывший от напряжения; с другой стороны Льюис, вальяжный и загорелый, удобно расположился в кресле, изучая программу, словно ничто в мире его сейчас не интересовало, кроме того обстоятельства, что этим сентябрьским утром, в воскресенье, прославленный Неаполитано Петра возвращен в испанскую школу верховой езды; сам директор собирается выехать на нем к публике, и вся Вена явилась, чтобы увидеть это своими глазами. Свет за аркой вспыхнул еще ярче. Дверная створка открылась, и все увидели коня; его наездник сидел неподвижно, как статуя. Медленным шагом конь проследовал на арену – уши торчком, раздувающиеся ноздри, движения отмечены печатью гордости, выдержки и самообладания… и все-таки в них сквозил еще и несомненный восторг.

Невозможно было уловить ни малейшего признака неуклюжести или неловкости. Танцующим шагом он обошел арену по кругу; ритмичный музыкальный фон скрадывал удары подков о песок, и, когда он плавно поднимал и снова опускал ноги, казалось, движение не требует от него никаких усилий… Невольно напрашивалось сравнение с плывущим лебедем. Свет отражался и играл на белой шкуре, с которой были аккуратно сведены последние следы черной краски, а грива и хвост реяли густым и тонким струящимся шелком, подобно снежному вихрю.