Читать «Химмельстранд» онлайн - страница 207

— Что ты сказал, моя радость?

— Уокделяйн, — прошептал Эмиль. — Ай уокделяйн.

Стефан сложил руки, как для молитвы, и прижал к груди.

— Что ты сказал? — Карина нагнулась так, что ухо ее едва не касалось губ мальчика. — Что я должна сделать?

— Мама... Пора идти...

И закрыл глаза.

— Нет... нет, маленький, нет... — Слезы лились ручьем на тонкие, полупрозрачные веки мальчика, она начала покрывать поцелуями его лоб, щеки. — Тебе нельзя уходить, никуда не уходи...

Глаза Эмиля были по-прежнему закрыты, но он продолжал дышать так же ровно, так что его слова очевидно имели другой, не тот зловещий смысл, что почудился Карине.

Карина села на пол и погладила руку сына.

— Что он сказал? — спросил Стефан.

— Мама, пора идти, — машинально повторила Карина, и вдруг до нее дошло. — Он хотел сказать: «Мама, тебе пора идти».

Мама. Пора идти. Маме пора идти, повторила она несколько раз почти вслух и услышала за спиной покашливание.

Леннарт.

— Мы, наверное, двинемся, — сказал он. — От нас все равно толку мало, только мешаем.

— Он хочет, чтобы я ушла.

— Простите?

— Он так сказал. Маме пора идти.

Она встала и двинулась к двери.

— Погодите! — воскликнул Леннарт, — Куда идти?

— Не знаю. Но он так сказал. Раз он так сказал, я ухожу.

В этом месте, куда их забросила неведомая рука, понятно только одно — то, что ничего не понятно. Они здесь беспомощны, как новорожденные. Выброшены в неизвестность, где все новое. Им страшно, но и новорожденных путает знакомство с огромным и совершенно чужим миром, наверняка представляющимся им как абсолютный, непознаваемый хаос. Но так же как в любом ребенке заложен механизм, призванный шаг за шагом вносить в хаос закономерность, так и Карина начала угадывать некий, хоть и непонятный, порядок. А заключается он вот в чем: как только она пытается понять или, по крайней мере, действовать разумно и рационально, смысл происходящего тут же ускользает, тает, как снежинка на теплой руке. Но он есть. Механизм познания не обманешь, и теперь она все время слышит его тихие звоночки: смысл есть.

Почему ее, к примеру, так взволновали кресты на кемперах? Или совершенно иррациональный ужас, когда они со Стефаном обнаружили, что находятся на перекрестке? И этот крест, это тавро на груди Эмиля... Все это связано. Несомненно, связано. Ее понимание этой связи не глубже, чем понимание младенцем связи между соском на материнской груди и замечательным, теплым вкусом молока. Но младенец же знает эту связь! И он действует так, как ему подсказывает это знание. Можно, конечно, думать, что его действия продиктованы инстинктом, но это именно знание, заложенное в генах знание. Есть тропы. Мама должна идти по одной из этих троп, и тогда она не умрет. И Эмиль будет жить. Идти по одной из троп. Она знала это точно — только не знала, по какой.

Она вышла из вагончика и засмеялась, хотя все внутри онемело от страха. Засмеялась тем нервным смехом, которым смеются люди, когда в аттракционе ужасов на них выскакивает какое-нибудь слизистое чудовище.

Ну конечно. Кто бы сомневался.

Тигр уже ее ждет. Положил голову на передние лапы и ждет — как раз там, где Эмиль попал под колеса кемпера. Но это не тот тигр, что был в поле. Это тот самый тигр, которого она видела в Брункебергском туннеле. Молодой, красивый и неописуемо страшный. Увидев ее, он медленно встал и зевнул, показав острые белые зубы.