Читать «Ровесники: сборник содружества писателей революции «Перевал». Сборник № 1» онлайн - страница 44

Стянул шутливо ее ворот, пощекотал за ухом и ушел.

Из-за двери, пока Птиченька спускала крюк, позвал:

— Кать!

— Ну? Забыл что-нибудь?..

— Нет, — повидимому, приложил губы к дверям. — Ты, Птиченька, не думай… Мне без тебя солоно приходится.

И побежал вниз, растревожив лестницу.

Птиченька стояла в темноте. Сомненья полегли на земь, и огоньки хмельные плясали в глазах.

* * *

Подвалил март.

По сквозному снегу Андрей, Птиченька и свидетели пошли в комиссариат.

Потому ли, что лестница, по русскому обычаю, стелилась пылью; оттого ли, что хор не грянул песнью и не белелось платье, но Птиченька приняла бракосочетание, как обман.

Гвоздев заметил ее тревогу. Понял, что она искала таинства. Но таинства не было ни в кодексах Р. С. Ф. С. Р., ни в самом Андрее.

— Именем Р. С. Ф. С. Р. объявляю вас мужем и женою… Поздравляю вас.

Екатерина Владимировна оглянулась: кому предназначалось поздравленье?.. Повертела кольцо, не червонное, сравнила его с другим, в прошлом, и омрачилась.

Андрей шепнул:

— Люблю.

Ее ослепили эти слова. Нашлась ускользнувшая радость.

Андрей в толстовке высился перед ней. Это был муж.

— Наше — вам, — сказал Басин и загородил новобрачных газетой. — Загородочка, для целующихся…

Андрей засмеялся и поцеловал жену в шею. Она всколыхнулась.

Сели в типографский автомобиль, довезли свидетелей до их квартир, повернули домой.

Кирик был отослан к знакомым.

Предстоял вечер, ночь, вся жизнь, кажущаяся изломанной таинственными углами, линией.

В эту ночь не было ни Екатерины Алакаевой, ни Андрея Гвоздева.

Извечная радость страсти спаяла воедино и уронила в небытие.

* * *

Дни… С утра скрежет щепок под ножом, тяжкое круглое колыханье воды в ведре.

Прогулка с Кириком по дремлющим улицам, встречи с желто-высохшими людьми, запах селедок в одервенелых руках.

Возвращенье домой, задорный треск разгорающихся дров, начинающая дышать плита.

Противно суслится под рукою белое сало и приятно холодит картофель.

Потом вечер, у печки… Голос Андрея, гудящий ласково.

Андрей Гвоздев получил провизионку на родину, в Гдовский уезд, богатый шпиком и хлебом.

Шел домой, веселый, все мысли устремлялись в одну точку в знакомую деревню. Андрей, забыв улицу, не наяву, шел по тропке родного села и не хотел с нее сойти.

Скоро, скоро будет шумно взбалтываться на тряской телеге, ухнет вниз под гору, застрекочет между знакомыми заборами, хлебнет хлесткого текучего воздуха, ступит в рыжую чавкающую глину.

* * *

Андрей пришел домой. Еле одолел долгую лестницу. Ноги, опьяненные грезами, как будто ощущали ветхость низкого крыльца и не повиновались, отталкивали каменные ступени.

Птиченька подала обед. За месяц со дня свадьбы она поправилась, пополнела, губы чаще улыбались, но пряная морщинка: впивалась в белизну лба, склоняясь то вправо, то влево.

Кирик задавал вопросы:

— Куда дядя Андрей едет, когда вернется? Привезет ли меду. И что такое мед?.. Он желтый?..

Андрей спешил.

* * *

Надавив на локти, Андрей вытеснил чужое тело, — оно упало, как тугой мешок, — соскочил на платформу, выслушав брань, ринулся на станцию.