Читать «Тритогенея Демокрита» онлайн - страница 53

Сегодня первый раз он изменил своей привычке. Вместо того чтобы самому пойти за чернилами, он позвал Клиту, намереваясь послать за чернилами ее. Но Клита не пришла, хотя он звал ее дважды и громко. На зов явилась Алкибия и сказала, что Клита ушла в город по поручению Диагора.

— Каково же это поручение? — спросил Демокрит.

— Велено передать его слугам, чтобы они принесли амфору вина, корзину сыра и два кувшина меда. Еще он приказал Клите купить на рынке двух жирных гусей, — ответила Алкибия, улыбаясь. — Ведь приближается праздник.

— Какой праздник, Алкибия?

— Лицо Диагора стало чистым, как у ребенка, Демокрит. Диагор хочет отпраздновать с тобой свое исцеление.

— Это право Диагора, — сказал Демокрит. — Иди.

— Ты звал Клиту и хотел ей что-то приказать. Не могу ли я исполнить твое приказание, Демокрит?

— Нет, — ответил Демокрит, вздохнув. — Не можешь. — Он хотел добавить, что он не смеет ей приказывать, что может лишь просить ее, но промолчал — так вдруг сдавило ему грудь, — Иди, — махнул он рукой.

Алкибия, смеясь, повернулась на пятке и юркнула за угол дома. Там, где она стояла, осталась примятая трава. Демокрит долго смотрел на это место — на поваленные ромашки и сломанный стебель цветущего цикория. И кажется, понял, что причиной его грусти не было ни завершение главной части большого труда, ни отлет ласточек, ни приближение осени, ни мысли об уходящем времени, что имя его печали — Алкибия. Смешливая, подвижная, звонкоголосая, юная Алкибия, которую он хотел бы всегда видеть рядом с собой, потому что по-отечески любит ее, радуется ее красоте, ее первым успехам в учении, ее будущему…

Это — любовь, высокий и чистый осенний свет, который наполняет все. Быть заботливым и нежным, быть терпеливым и ласковым, быть защитником в невзгодах, наставником на перепутьях душевных исканий, быть беспредельно щедрым с ней и для нее — это любовь. Желать опоры в часы растерянности и печали, желать утешения в беде, тепла в холоде, дорогого ее присутствия, когда оказываешься в пустоте, нерасторжимой привязанности — это любовь, высокий и чистый свет душевной зрелости.

Простые радости и печали — ступени лестницы, по которой шагает жизнь. И сегодня он уже думал об этом — о детских голосах и толкотне в доме, о щедром очаге, о надежной кровле, когда ненастье. Он думал о будущем замужестве Алкибии, о ее детях. Дети наших детей, внуки — русло, по которому устремляется в будущее наше бессмертие. Жаль только, что волна знаний в этом потоке не всегда достигает дальних берегов. Русло жизни преграждают войны, болезни, стихии. Общество далеких потомков, лишенное нашей памяти, наших знаний, не станет ли обществом дикарей? Пусть в нем не будет крови моей, пусть ему достанется память моя. Дети памяти — книги. Они рождаются от любви ко всем людям. Философия — это любовь к мудрости и любовь к человечеству.