Читать «Тритогенея Демокрита» онлайн - страница 55

Нигде кипарисы не пахнут так густо и не бывают так темны, как на кладбищах. Только на кладбищах растут такие высокие и многоцветные мальвы — белые, желтые, красные, малиновые, сиреневые. В густой тени кипарисов они горят, как огни, как отсветы тех печальных костров, на которых сжигают покойников, как отзвуки несбывшихся надежд, любви, вечной разлуки и смертельной тоски. Самое священное — лист мальвы: в нем тайна; самое мудрое — число: в нем закон; самое удивительное — человек: он дал имена всем вещам. Так говорил Пифагор. Он же наивно полагал, что землетрясения бывают тогда, когда много покойников сходится вместе. Увы, нет более тихих мест на земле, чем кладбища.

Демокрит долго стоял перед кустом белой мальвы и рассматривал листья, похожие на семипалые руки, бродил между склепами и могильными камнями, пугая ящериц, слушал жужжание пчел, окунавшихся в цветы мальв, сидел на каменной ограде, греясь в лучах нежаркого солнца. Сразу же за оградой кладбища было скошенное хлебное поле, успевшее порасти сорняками. По полю бродили козы и несколько коров. Ястреб кружил в небе, высматривая перепелов. За полем из-за деревьев выглядывала крыша ближней усадьбы. На межах голубели цветы цикория. Пахло землей и стерней, когда теплый ветерок веял с поля, смолой кипарисов — когда дышало прохладой кладбище.

Ему очень хотелось пойти в поле и почесать горячий лоб теленку, который пасся на меже, отмахиваясь хвостом от мух. Это мешало сосредоточиться и решить для себя один важный вопрос. Ради этого решения он пришел сюда. Ему казалось, что здесь к нему придет самый правильный ответ.

Книги пишутся, книги переписываются, пишутся книги о книгах — таков единственный путь бессмертия души. Единственный, иного нет. Ты будешь лежать под кипарисами и мальвами, а душа твоя будет жить в книгах. Впрочем, не сама душа — образ души, образ мыслей. Только это, и ничего больше. Только это. Кто будет косить хлеб, гоняться по стерне за молодыми зайцами, чесать лоб теленку, пить вино с медом, слушать птиц, кто будет наслаждаться миром света и вещей? Другие люди. Повтори эту мысль для себя еще несколько раз, чтобы хорошо запомнить: другие люди, другие люди, другие люди…

Не ты, Демокрит. Ты умрешь, а они будут жить. Живые счастливее мертвых потому, что они живы. Они будут, наверное, еще счастливее с твоими книгами. А ты, Демокрит? Ты станешь землей у корней кипарисов и мальв. Зачем же ты торопишься отказывать себе в земных радостях, если не надеешься на иные радости? Зачем ты избрал такую жизнь, Демокрит, зная, что не будет никакой другой? Такую жизнь — без любви, без роскоши, без веселья, жизнь в бесконечных трудах, нужде и одиночестве. Ради чего?