Читать «ПОПизм. Уорхоловские 60-е» онлайн - страница 168

***

Тогда мне Вива очень нравилась – было в ней что-то очень милое, несмотря на всякие жалобы и наезды. Совершенно неожиданно она вдруг становилась очень скромной и неуверенной в себе, что делало ее только привлекательнее. Переживала, что не нравится тому или другому, а я говорил ей:

– И думать забудь – когда прославишься, купить его сможешь.

Или:

– Да он же наверняка гей.

Но Виве для самоутверждения всегда был необходим мужчина. Говорила-то она очень свободолюбиво, а на деле ждала от мужчин знаков внимания, поддержки! Но я был убежден, что она все это преодолеет и действительно прославится. На мой взгляд, у нее вдобавок к обаянию было все, что делает женщину настоящей звездой. Ее длинное интервью, взятое Барбарой Голдсмит, должно было выйти в журнале New York в апреле, а снимала ее Диана Арбус.

В течение месяцев между первым появлением Вивы в наших фильмах в августе и февральским переездом мы с ней были неразлучны – снимали кино, читали лекции, давали интервью и фотографировались вместе. Она была настоящей «суперзвездой», которую мы всегда мечтали найти: очень умная, умевшая, не отводя прекрасных глаз, без обиняков говорить самые возмутительные вещи своим усталым голосом, самым скучным и тоскливым на земле.

Она много говорила о своей семье – родителях и восьми братьях и сестрах, и в ее историях отец всегда выглядел фанатичным католиком, а мать – фанатичной маккартисткой, заставлявшей детей смотреть по телевидению слушания по делу Маккарти, целиком. Закончив католическую школу, Вива продолжила обучение в Мэримаунт, католическом колледже в Вестчестере, Нью-Йорк, а оттуда уехала в Париж, где изучала искусство, живя в монастыре на правом берегу Сены. Она долго могла распространяться о том, что ее не устраивало в католической церкви, критикуя каждую встреченную монашку, каждого священника, епископа и так вплоть до папы, – но всегда отмечала, что есть в строгом воспитании один плюс: когда наконец получишь волю и займешься всем тем, что было запрещено, удовольствие куда больше. Она нередко рассказывала о своих драках с отцом, о том, как он бегал за ней по двору, угрожая убить. Мне и в голову не приходило, что ее жизнь могла быть совсем не такой, какой она ее описывала. Но после одного происшествия у дома 33 на Юнион-сквер я стал об этом задумываться, а наши отношения с Вивой навсегда изменились.

***

В тот день большую семью «Фабрики» должны были фотографировать для Eye, нового поп-журнала, запущенного корпорацией Херста с расчетом на молодежную аудиторию. Я вышел из такси около «Фабрики», а там под проливным дождем стояла Вива, барабаня во входную дверь и яростно дергая за ручку. Она оглянулась и увидела меня – выражение лица у нее было безумное. Она истерично закричала, что требует ключи от «Фабрики» и что сейчас только у мужчин есть ключи:

– Меня не уважают, потому что я женщина, а сами-то всего лишь кучка педиков!

А потом, прежде чем я успел уклониться, стукнула меня по голове своей сумкой, прямо метнула сумку в меня – я поверить не мог, что она это сделала. На какой-то момент я опешил. Потом пнул сумку к ее ногам, жутко разозлился.