Читать «Конъюнктуры Земли и времени. Геополитические и хронополитические интеллектуальные расследования» онлайн - страница 104
Вадим Леонидович Цымбурский
У нас еще не было исследования, которое хотя бы подступалось к проблеме отношений между идейным и культурно-стилевым «похищением Европы» в эпоху Петербургской империи и попытками использования
Намного более проблемны для меня другие моменты книги. Случай самый тяжелый – это попытка обнаружить в оде В. П. Петрова «На заключение с Оттоманскою Портою мира» (1775 год) тему всемирного – и в том числе «масонского» – заговора против России. Зорин явно смешивает два плана, фигурирующие в оде: рисуемый автором «портрет» европейского мира и возникающий из некоторых строк образ некой силы, присутствующей в этом мире и пытающейся удержать Россию вне его, подорвать ее влияние в Европе («Их должно сжати в общий рост, Падут без дружния заступы…»). А смешение происходит от игнорирования того, как реально выглядел европейский баланс в третьей четверти XVIII века – игнорирования, сквозящего хотя бы в рассуждениях автора о том, что «Англия и Франция стремились избежать положения одного из элементов баланса, борясь за роль арбитра и сохранения статус-кво» (с. 74).
Для Англии, тянувшейся прежде всего к морскому и колониальному господству, такая оценка европейского курса в общем верна. Но она абсолютно ошибочна применительно к Франции Людовика XV, которая, утратив некоторые из заморских колоний, неостановимо набирала вес на континенте, вплоть до того, что со времени Семилетней войны обратила собственный исторический противовес – габсбургскую Австрию – в компонент своей сферы влияния. Находясь на полпути между мечтами Людовика XIV и державой Наполеона I, Франция боролась не за «роль арбитра», а за абсолютное преобладание в сдвигающемся к многополярности европейском раскладе, за «высшую роль» (цитируемые самим Зориным слова кардинала Берни). Потому она и стремилась исключить присутствие в Европе России даже не как самостоятельного противоцентра, а скорее как возможного оплота своих европейских неприятелей, то есть для 1770-го – Пруссии и Англии (см. у Петрова о французе: «Почто сей воин безотраден? Другой возникнул в свет герой…»).
В это время ни пруссаки, ни англичане, только что впрямую поддержавшие Морейскую экспедицию А. Г. Орлова, ни даже Австрия Иосифа II с ее очень слабыми европейскими позициями, склоняющаяся к поиску компенсации на турецких Балканах, – не виделись и не могли видеться врагами России. Зорин жестко передергивает, когда пишет о «сдерживании России» как «основной сфере приложения доктрины баланса сил в европейской, и особенно французской, политике тех лет» (с. 75). Французской – да, европейской – отнюдь, а ведь именно на смешении этих понятий построена концепция Зорина насчет возможности усмотреть у Петрова идею всемирного заговора против Норда.
