Читать «Два детства» онлайн - страница 37

По голосам людей, по стуку топоров добрался до поляны, где возводился дом. На него по покатам на веревках поднимали матку.

— Раз, два — взяли! Е-е-ще раз!

Тут был и отец, тянул по команде за веревку.

— Легла матица, — дальше дело веселей покатится!

— Чижолая, собака! Ей бы рюмку посулить, — сама сиганула бы на место.

— Земля да лес — чертов вес.

— Не до рюмки нам, товарищи, — сказал высокий человек в пропоченной рубахе, сутулый, с подстриженными черными усами. Говорил он неторопливо, глуховато, будто мягко хлопал в ладоши. — Работы у нас столько не бывало. Не одну рубаху спустишь, пока домов наготовишь. К осени школа нужна, дворы скоту, амбары, а тут страда наступает. Двадцать пять семей идет на новое место.

— Василий Антонович, слышно, грозят нам в деревне. Тебе, как председателю, не доводилось узнать, кому мы пришлись невдосоль?

— Богатеньким — Зыковым, Забурдаевым, Комакиным — пришлись мы как песок на зубы. Они стращают, подбрасывают записки. Приведем больше народу на свою сторону — начнем некоторым клыки выламывать.

— А что, ребята, — спохватился Филя Бочаров, — неладно укладывать матку в пустое гнездо: счастья не видать. Гляди да и отрядят этот дом мне — зачичеревеет в нем моя баба без плоду.

Он порылся в кармане, погонял пальцем на ладони медную мелочь.

— Кабы знать, захватил бы из дому гривну.

— Для разживы и пятак пойдет. Он круглый, покатится, заиграет — счастья намотает.

Филя понес пятак под матку. Коренастую фигуру легко несли ноги, и походил он на здоровенный белый гриб.

— А я раскидываю головой, что этак люди делают для утехи, — заговорил тщедушный Михаил Зубков. — Положат и надеются, что счастье не себе, так детям попадет. Перетрясали мы в третьем году избу, нашли под углами медяки, а под маткой золотой. Избу еще дед ставил. Сам прокуликал жизнь, отец где-то мимо нее прошел, а мне этот золотой угодил в руку. С радости набрал ребятишкам сластей, бабенке — сряду, а себе — вина. Три дня ревел на тот золотой. Три дня и побыл богат-то.

— Не своими руками положено оно было, оттого про него скоро и не догадаешься, — сказал председатель. — Уж лучше мы положим под каждую матку коммунарского дома наше согласие. Оно понадежнее золотого. Такого счастья ждать да искать не надо. Наши дети, внуки к нему свою прибавку сделают.

— Ну что ж, товарищи! Посидели, посудили, порядили, начнем еще, пока не остыло плечо. В баню домой не поедем, помоемся в речке. Завтра новый дом под матку подводить.

Филя Бочаров ухнул новой колотушкой по звонкому бревну, зашумела пила, закувыркались сверху белые щепки на примятую траву.

Отец мой заведовал складом, что размещен был в маленьком амбаре, где и сам жил целое лето. Меня он потребовал в коммуну в подпаски к пастуху овечьего стада. Летом 1920 года должность подпасков понедельно несли все дети коммунаров в возрасте 10–11 лет. Пастухом был нанят старик, по прозванию Паня Дубок. К нему-то и был я определен в подпаски.