Читать «Два детства» онлайн - страница 38

Первую ночь провел я с отцом в амбаре, среди фляг, бочек, мешков с печеным хлебом, лопат и гвоздей. Мы улеглись на скрипящие тесовые нары, забросанные сухой травой, накрылись шубами. Узкая полоска света в проеме над дверью амбара скоро потемнела, тоненький коготок месяца проплыл в ней и потух в стене. В амбар влилась ночная свежесть, коснулась лица. Где-то рядом вышел коростель на ночную прогулку в новых сапогах со скрипом.

Свежее утро вывело чистое солнце из-за вершин леса, живой ток лучей засветил стволы деревьев, обильная роса приклонила травы, зажглась играющей россыпью огоньков. Над амбаром в вершине березы кукушка тронула мягкие клапаны кларнета.

— Время подниматься, — сказал отец, заскрипел нарами, открыл дверь и напустил полный амбар свету. Он положил в холщовую сумку запас, надел ее мне через плечо, повел на работу.

Около болотца за изгородью шевелилась овечье стадо. Собачонка встретила нас заливчатым лаем. У шалаша догорал костер. На пеньке сидел старичок, собирал с колен хлебные крошки, забрасывал в рот.

— Это тебе сменный работник на неделю, — сказал старику отец. — Пойдешь к нему под начало. Слушай, не перечь.

— Горячую картошку хошь? — предложил Паня. — Рассыпчатая, вкусная. На огне побывала, — страсть хороша!

С этого утра я приступил к первой своей трудовой обязанности в коммуне.

Пастух Паня Дубок, с которым я сделал первые трудовые шаги на новом месте, был одиноким человеком. В молодости жил по работникам у богатых. За усердный труд женили его добрые люди, поставили избушку, но скоро от горячки умерла его молодуха, и остался Паня, как кол на пустыре. Заколотил свою избушку, с горя пошел в работники по другим деревням. Когда же годы стали постукивать в загорбок, а ноги плохо чуяли ямки на дороге, вернулся он в родную деревню, определился в пастухи. Неудавшаяся жизнь замкнула его на замочек и отправила на выпаса, в общество коров и овец, к ветру в гости, к солнцу на беседу. Так вот и дошагивает он остатнюю дорогу по земле, живет про запас людям.

Снабдила природа Паню, как и других, руками, ногами, даже голову посадила набочок на короткую шею, но не дала ему росту и путевой бороды. Как смогла натура уместить в маленьком теле большую душу с просторными краями! Жизнь намусорила туда, пошли сорняки, Паня не управился с ними, оттого добрые ростки захирели, заклякли. Грамоты он не знал, книжка ему была дешевле свистульки, но не утратил некоторой наблюдательности, мог думать. Он целыми днями мог молчать и глядеть в пространство, но могло его и прорвать. Тогда он даже грозил сухим кулачком, как это делает ребенок, которого грубо толкнул взрослый. Так же, видимо, когда-нибудь толкнула его жизнь, сказавши: «Паня, не вертись под ногами!» Обездолила его жизнь, только на поле чувствовал себя хозяином, командиром овечьего стада.