Читать «Лекции о литературе. Диалог эпох» онлайн - страница 141

При анализе последних глав повести поражает тот факт, что Л. Толстой подчеркнуто затягивает с описанием убийства Хаджи-Мурата. Эпизодичная проходная фигура Бутлера в самый, казалось бы, кульминационный момент вдруг затмевает собой мощную фигуру Хаджи-Мурата. Неужели был прав К. Леонтьев со своим предположением об избыточной образности у Толстого? Неужели перед нами пресловутая «избыточная детализация»? Скорее всего это нужно Л. Толстому-психологу, чтобы как можно глубже проникнуть во внутренний мир главного героя. Бутлер как раз и выполняет в данном случае роль своеобразного «зеркала»: в детальных описаниях его внутреннего мира психология главного героя существует как «снятая».

С той же целью Л. Толстой прибегает и к описанию духовного состояния урядника Назарова в момент бегства Хаджи-Мурата: «Небо было так ясно, воздух так свеж, силы жизни так радостно играли в душе Назарова, когда он, слившись в одно существо с доброю, сильною лошадью, летел по ровной дороге за Хаджи-Муратом, что ему и в голову не приходила возможность чего-нибудь недоброго, печального или страшного» (курсив мой. – Е. Ж., 35, 112).

Наверное, приблизительно то же самое испытывает и Хаджи-Мурат в момент бегства от русских. Азарт, сродни азарту Бутлера в карточный игре, овладел душой героя, но только на карту здесь поставлено не состояние, а сама жизнь. Когда Хаджи-Мурат оказался в засаде, то Л. Толстой отмечает, что его герою «вдруг стало серьезно на душе». Писатель подчеркивает, что его герой не постоянно находился в данном состоянии, что серьезно ему стало вдруг, внезапно. От радостного ощущения жизни до мыслей о ближайшей смерти – вот какие процессы происходят в душе Хаджи-Мурата за очень короткий промежуток времени.

Эти процессы не описаны, не показаны прямо. И тем более здесь нет внутренней речи! Но однако же, читатель может догадываться о том, что творится в душе Хаджи-Мурата. Эти догадки подготовлены всей совокупностью описаний. На них опирается сопереживание. Это и есть «заражающая» сила толстовского искусства. Это и есть как бы «помимоаналитический» способ воссоздания процессов внутренней жизни.

Глава XI

«Диалектика души» и литературный процесс Запада

В дискуссиях последних лет о реализме и современном романе почти всегда возникал вопрос об отношении к русской классике и в том числе к наследию Л. Н. Толстого. Творческий опыт великих художников-реалистов не утратил до сих пор ни эстетического (для читателей), ни специфического профессионального (для писателей) значения. Об этом также свидетельствуют обширные материалы тома «Литературного наследства» («Толстой и зарубежный мир»), об этом же пишут литературоведы.

XX век, по мнению видных теоретиков, – это век предельного обострения политических, социальных, нравственных конфликтов, изменяющих отношения между личностью и обществом. В связи с этим особенно остро встала задача глубокого проникновения в душу, пласты человеческого сознания, чтобы раскрыть тайну соотношения объективного времени и субъективной памяти, мира реального и отраженного в индивидуальном сознании.