Читать «Давно, в Цагвери...» онлайн - страница 27

«А если я попытаюсь?!» — загорелась бабушка. Она была в то время молодая, самоуверенная, дерзкая.

Над ней посмеялись, а это раззадорило ее еще больше.

На следующий день на фабрике синьора Милетти хозяину доложили, что его хочет видеть знатная дама из России, а с ней синьорина «дивной красоты» — именно так выразился управляющий фабрики о моей маме, которой не исполнилось тогда и семнадцати лет. Сказавшись богатыми туристками, бабушка и мама явились на фабрику разряженные в пух и прах.

Синьор Милетти пригласил иностранок в свой кабинет. Что ж, его фирме реклама в России не помешает — великая держава, огромный рынок сбыта. И уж совсем расчувствовался хозяин, увидев в руках гостьи сумочку работы его мастеров. И такой же пояс, изящно подчеркивавший тонкую талию юной синьорины.

Бабушка и мама не скупились на похвалы. Ах, какие прекрасные, какие великолепные вещи выпускает фабрика синьора Милетти — какие сумочки, пояса, какие переплеты для книг! В России им цены бы не было… А нельзя ли посмотреть, как делаются?.. О да, очень, очень бы хотелось! Ах, они будут чрезвычайно признательны!.. Нет, они не помешают мастерам — заглянут на минутку, убедятся, что такие прелестные вещи действительно делаются человеческими руками.

Синьор Милетти расплывался в улыбках — вот она, реклама, бог торговли! Вообще-то он никого не пускает на фабрику, но таким очаровательным гостьям он не в силах отказать. Правда, в мастерских дурно пахнет, в цех разделки кож он дам не поведет, а вот к художникам — пожалуй!.. «Прошу, уважаемые синьоры, я сам буду вашим гидом!»

В сопровождении любезного хозяина гостьи осмотрели цеха. И когда проходили мимо чана, где дымилась и булькала алая, как кровь, знаменитая краска, бабушка уронила лайковую перчатку на испятнанный каплями краски пол. Предупредительный господин Милетти сам поднял перчатку… В тот же день пятна подвергли химическому анализу. Так была похищена его тайна. Ничего не подозревая, в память о незабываемом знакомстве с очаровательными синьорами из снежной России, Милетти в тот же вечер прислал в гостиницу корзину тюльпанов.

Все, что я описываю, — далекое-далекое прошлое, но моя «первая» бабушка часто рассказывает о себе, и мне кажется, я знаю о ней все. Эта бабушка живет с нами, сколько я себя помню, она домашняя, «своя», при ней я могу и капризничать, и шалить, и плакать, мне прощается все.

А «другая» бабушка… Нет, я всегда побаивалась и побаиваюсь ее пронзительных блестящих глаз, величественных манер, властного грудного голоса. В ее присутствии я теряюсь, робею.

Живет бабушка Тата в просторной комнате, заставленной огромными книжными шкафами. На полочках и этажерках — красивые старинные вещи, фарфор, гипсовые и бронзовые статуэтки. Мне в детстве всегда хотелось потрогать их, прикоснуться — они казались мне живыми. Помню, когда я была совсем маленькая, мое любопытство толкнуло меня на дикий и совершенно непонятный поступок. Тате в тот день нездоровилось, папа растапливал в ее комнате голландскую печку, а я крутилась возле письменного стола, на котором стояло множество занятных безделушек.