Читать «Терская коловерть. Книга третья.» онлайн - страница 61

Ох, совсем закрутил, загонял чертов вертун! Скорей бы уже умолкла двухрядка — сил больше нет бегать по кругу под дружные хлопки лады. Словно подслушав ее мысли, гармонистка Верунька оборвала игру. Дорька, переводя дух, вышла из круга. Но перерыв был недолгим: Верунька снова ударила пальцами по клавишам гармони, приглашая следующую пару плясунов.

— Горзай!

Дорька взглянула на вскочившего в круг парня, и сердце ее еще сильнее зачастило: то был Трофим Калашников! В модном сизом бешмете. При кинжале в дорогой оправе. Большой, широкоплечий, сильный. Господи! До чего же умный был тот человек, который придумал пляски. И что за скучища была бы жизнь, если бы люди не плясали вот так, в корогоде. Сама–то Дорька пляшет чуть ли не от самого рождения. Но когда Трофим научился? Неужели на хуторах? С чужими девками? При этой мысли у Дорьки загорелось в груди от ревнивого чувства.

— Ходи в круг!

Дорька вздрогнула: прямо перед нею сверкают Трофимовы глаза. Они приглашают, зовут, даже умоляют. «Да ить он, должно, впервой в круг вышел!» — догадалась девушка. Забыв про усталость, она очертя голову ринулась в пляску.

— Ас–са!

Радостно взвизгнула гармонь. Ошалело загремел бубен–ведро. Еще выше поднялась пыль из–под ног пляшущих.

— Ай да Трофимка! Гля, что выделывает, сатана, — послышались поощрительные возгласы.

— Поддай ему, Дорька, копоти!

Ох, как весело! Даже дед Хархаль дрыгает обутой в чирик ногой.

Стоит моздокский казак–парень, я не знаю как назвать,

— запела, не выдержав азарта, замужняя казачка–молодуха. А ее товарки дружно подхватили:

Осмелилась молода, Ванюшечкой назвала: «Эх ты, Ваня–Ванемин, подойди ко мне один». «Я бы рад тебе назваться, Только люди все глядят, Не чужие, все свои, Все товарищи мои».

Так бы и носилась Дорька с ним по кругу до темна, без передышки. Но ведь и другим тоже хочется отвести душу да и у Трофима уже поползли из–под шапки по щекам горячие капли — выдохся без привычки. Дорька внезапно остановилась и, кивнув головой партнеру, вышла из круга. Следом за нею вышел и Трофим, с трудом переводя дух и даже пошатываясь. А на его место вдруг влетел кобчиком какой–то иногородний в потертом сером пиджаке и такой же старой кепке.

— Хоржзвай! — крикнул он пронзительно и так задвигал ногами, что у зрителей зарябило в глазах. Откуда такой взялся? Наряд на нем мужичий, а пляшет — чисто казак и даже лучше.

— Гляди–и! — крикнули в толпе. — Да ить это монтер из коммуны. Вот ловок, собачий сын, что значит осетин!

Между тем осетин, продолжая выписывать ногами замысловатые кренделя, прошелся по кругу и жестами рук попросил у казаков одолжить ему несколько кинжалов. Многие с готовностью протянули ему свое оружие. Он взял только три. Не сбавляя темпа, принялся жонглировать ими, словно на арене цирка. То подбрасывал их вверх и ловил на лету, то с молниеносной скоростью вертел ими вокруг рук, ног, головы, туловища. Под конец зажал все три острия белыми, как горный снег, зубами и, коротко мотнув головой, перебросил кинжалы через себя, за спину, причем они все три воткнулись в землю. Гармонь смолкла. Над игрищем пронесся гул одобрения: