Читать «Терская коловерть. Книга третья.» онлайн - страница 59

— И куда же он подевался? — спросила Клавдия.

— Шут его знает. С тоей поры, как Сюрка к своему богомазу в Моздок завьюжилась, так и того… А хорошо поначалу было: мне пособие за многодетствие выхлопотала, дай ей бог здоровья.

— Будет еще лучше, если не только Сюрка, но и все женщины сообща возьмутся создавать новый быт, — весело подхватила Клавдия. — Кого вы предлагаете ввести в состав нового совета?

Снова зашумела площадь:

— Маняху Швыдлову!

— Анисью Ивакину!

— Бабку Горбачиху!

Последнюю кандидатуру предложил Недомерок. Казаки загоготали. Но казачки набросились на них с таким негодованием и поистине воинственным пылом, что они впервые за всю историю терского казачества дрогнули перед натиском собственных жен и стали спешно отступать во «второй эшелон обороны», то есть за коновязь, к которой только что подкатила стансоветская телега с бочкой браги на борту.

— Тю на них! Сбесились, что лича?

— Хай вас черт с вашим женсоветом. Наливай, Митрий, а то душа горит… — обступили казаки телегу.

Тень от церкви заметно вытянулась по утоптанной годами станичной площади к окруженной толпой карете, словно стремясь ухватить крестом–лапой стоящую на ней по–мужски одетую безбожницу, когда избирательные страсти наконец поутихли и новый состав женского совета был утвержден большинством голосов. Председателем его единодушно была избрана Ольга Вырва: «Бедовая бабочка, на фронте воевала за Советскую власть». Она не стала отказываться, а только усмехнулась краем губ и выразительно взглянула на приезжих женщин.

— Поздравляю, Оля, — улыбнулась одна из них, маленькая и синеглазая.

— Спасибо на добром слове, — снова усмехнулась Ольга, — а только все это ни к чему.

Она стояла в кругу молодаек, скрестив на груди руки, по–казачьи нарядная, статная, гордая.

— Ну ладно, ладно, — покровительственно покивала головой заведующая охмадетом. — Обо всем остальном договоримся в рабочем порядке. А сейчас перейдем к вопросу ликвидации неграмотности. Слово предоставляется заврайвнешколой Анне Семеновне Розговой.

Заведующая районными внешними школами, заметно смущаясь направленных на нее взглядов, встала на подножку, заговорила о культурном росте Советской страны, о всеобщей грамотности, к которой призывают трудящихся партия и правительство. В заключение своей речи она спросила, есть ли в станице образованные люди?

— А то нет, — отозвались весело, — Анисья Ивакина. Читает, что твой пономарь и даже лучше. А ну, Анись, почитай, пущай послухают.

Подталкиваемая в спину, к карете приблизилась средних лет казачка с сухим пергаментным лицом и тонкими язвительными губами.

— Давай почитаю, — протянула такую же сухую руку к Анне Семеновне, а другой рукой вынула из кармана запона очки с одним уцелевшим стеклом.

Анна Семеновна подала ей первую попавшуюся среди походного реквизита газету, с любопытством уставилась на грамотную казачку: такое в станицах редкость.

— В результате всеобчих банальностев юрисдикции, вошедших в основу всепоглощающих идеев мирозданья, — зачастила «образованная» женщина, бегая инвалидными очками по газетной полосе, но держа ее почему–то вверх ногами, — мы погрязли в болоте оппортунизма и косной эрудиции, взятой напрокат у тавтологии и тригонометрических функциев доисторического матриархипа.