Читать «Терская коловерть. Книга третья.» онлайн - страница 235

— Опять двадцать пять, — досадливо поморщился Степан. — Если ты и впрямь считаешь, что…

— Ну хорошо, — перебила его Дмыховская, — что я должна, по твоему мнению, сделать для этого ребенка?

— Понимаешь… — Степан замялся под ее испытующим взглядом, — он живет с отцом, а отец малость не того… — он покрутил у своего виска пальцем. — Так вот его надо бы определить в детский дом.

— Забрать у отца? — удивилась Дмыховская. — И — в детдом?

— А… да какой из Кузьмы отец, — махнул рукой Степан и сделал вторичную попытку достать папиросу. — Вообще–то, конечно, отец, — поправился он, почему–то краснея при этом. — Но он, говорю, не в себе, понимаешь? Вроде дурачка. Обижает мальчонку и не заботится о нем.

— Конечно, Клавдия, надо забрать мальчишку, — поддержал товарища Темболат и, подойдя к могиле, поправил на венке траурную ленту. «Дорогой Ане…» — белели на ней красивой вязью прощальные слова.

Потом они все вместе возвращались с кладбища. Проходя мимо дуба, Степан вспомнил, как возле этого коренастого дерева его ранило осколком снаряда, когда он с остатками роты красногвардейцев отступал под натиском бичераховскнх мятежников.

— Вот тут меня и шарахнуло, — показал он своим спутникам место, где разорвался снаряд, и подойдя к своей бричке, предложил друзьям ехать с ним в коммуну на праздник по случаю пуска электростанции.

— Да нет, Андреич, — отказался от поездки Темболат, — какой может быть праздник сегодня.

А Дмыховская, прищуривая глаз от попавшего в него табачного дыма, притворно вздохнула:

— Нам с Темболатом праздновать некогда, нам нужно проявлять заботу о чужих детях: своих–то бог не дал.

Ох, и кобра! Ужалила одновременно обоих и даже себя не пожалела. А может быть, у нее шевельнулось подозрение насчет того, почему он, Степан, так близко принимает к сердцу судьбу чужого ребенка?

Эта мысль не оставляла его и потом, когда он, простясь с друзьями, трясся в своей бричке на ухабах Дурного переезда. А может быть, и вправду чужого? «Не надейся, не твой» — усмехнулась Ольга в тот день, когда он производил в ее доме дознание по делу избиения бандитами Кузьмы и его матери. Но откуда же у него такие родные глаза? Степан даже застонал от сердечной боли, вызвав в памяти образ сероглазого мальчугана.

Коммуна встретила его праздничным убранством своих служебных и жилых помещений. На месте сгоревшего двухэтажного шалаша стояла одноэтажная, срубленная из древесных пластин контора. К ней вожжами тянулись провода от свежеошкуренного столба электролинии. Такие же провода тянулись к трем недавно выстроенным домам коммунаров, под стенами которых еще ершилась свежая щепа и бугрилась саманная глина. Сами же коммунары толпились у входа в контору, с нетерпением ожидая, когда же наконец скроется за горизонтом солнце и вспыхнет вместо него висящая под жестяным абажуром на столбе «лампочка Ильича». С ними вместе ждали этого чуда приехавшие сюда из Моздока на своем обшарпанном ландо комсомольцы из «Синей блузы», а так же гости из–за Терека: председатель аулсовета Гапо Мусаев и его верный сподвижник Сипсо Буцусов, приглашенные председателем коммуны на этот праздник.