Читать «Терская коловерть. Книга третья.» онлайн - страница 233
Анатолий Никитич Баранов
— А ще цэ там таке?
— Овес.
— Якый вивэс? Для чего вивэс?
— Для троянски лошадь, — засмеялся Товмарза. — Иди посмотри, какой хороший.
Вукол Емельянович недоумевая направился к арбе, запустил в развязанный Товмарзой мешок короткопалую, поросшую шерстью руку: в нем действительно оказался овес… вперемешку с винтовочными патронами.
— Оце вивэс! — вытаращил глаза Вукол Емельянович, вынимая из другого мешка, наполненного подсолнечными семечками, бомбу–лимонку.
— Ну шо ты кричишь, Вукол, як баба на базаре? — проворчала стоящая на крыльце его дородная супруга. — Ото услышит кто или увидит, не дай бог.
— А кого я слакався? — огрызнулся не успевший протрезвиться муж. — Я, мабудь, тут хозяин, шо хочу, то и роблю. Ты, стара, скажи лучше внукам, пусть снесут этот вивэс в яму. — Он взял приезжего за рукав дырявого бешмета, повлек за собой к крыльцу. — Пийшлы, кунак, в кимнату, я тэбэ слывовой наливкой угощать буду. Аллах? Что аллах? Твой Ибрагим–бек тоже ить верует в аллаха, а от араки не отказывается. Как он там?
— Слава аллаху. Салам тебе от него. Атаману тоже салам. Что–то я не видат его сапсем.
— А его зараз на хуторе немае, вин к атаманше в гости уихав с хлопцами. Скоро, мабудь, вернется.
— К какой атаманше? — удивился Товмарза.
— К Ольге. Она теперь вместо Котова командует.
— А Котов где?
— В царствии небесном, — ткнул пальцем в небо Вукол Емельянович и снова повлек за собой недоумевающего гостя… — Пийшлы, пийшлы, подождем его вместе за доброй чаркой.
Товмарза пошел следом за хозяином в его покои.
* * *
Хоронили Розговую на Ильинском кладбище. После нескольких дней ненастья в небе снова светило солнце. Оно грустно отсвечивало в дорожных лужах и мокрых листьях стоящего на краю кладбища огромного раскидистого дуба, мимо которого двигалась извивающейся траурной лентой похоронная процессия.
Темболат шел за гробом, который несли на плечах работники роно, и с болью в сердце думал о скоротечности человеческой жизни.
Позади гнусаво выводил траурную мелодию оркестр, состоящий из трубы, валторны, баса–геликона и турецкого барабана, вызывая в душе чувство не столько скорби, сколько раздражения фальшивыми стенаниями трубы и невпопад гремящего барабана. И зачем только люди пользуются услугами этих псевдомузыкантов, для которых любой покойник не больше чем «мурик», на котором можно заработать на водку?
Процессия приблизилась к могиле. Гроб опустили на два табурета, предусмотрительно прихваченные из дому близкими людьми покойницы. К нему подошел секретарь райкома партии Ионисьян и открыл траурный митинг. Рассказав присутствующим краткую биографию погибшей, он пообещал «навечно сохранить о ней память в сердцах и отомстить за ее безвременную смерть», а Темболат замутненными от слез глазами смотрел на старушку–мать, поддерживаемую под руки родственниками, и думал, что помнить покойную будет по–настоящему вот эта седая, временами теряющая от непосильного горя сознание старушка да еще несколько человек, самых близких, в том числе и он, Темболат. И еще думал о том, что мимо него прошла большая, чистая, готовая на жертвы любовь, постичь и оценить которую он смог только с Аниной смертью.