Читать «Идиллии» онлайн - страница 66

— И поделом, — укорял сам себя Доко, — раз сидишь вот так, сложа руки, бросил жену и ребенка…

А куда же ему идти? Домой — там пусто, не за что взяться!.. Из своей кожи вон не вылезешь. И он опять стал смотреть вокруг.

На прибрежных песчаных холмах ни души. Издалека доносится сонный шепот волн. Они вздымаются над могучей грудью моря и, изогнув пенистые гривы, летят к берегам. Смеркается…

Как он задумывал в тюрьме, вечерами, прежде чем заснуть или когда ему осточертевало вязать кошельки… Только его выпустят, сразу же возьмется за работу. Кизил пойдет собирать, грибы искать — ни часа не будет сидеть без дела, только чтоб не поддаться соблазну. Не ради денег будет работать — был бы хлеб в доме, больше ему ничего не надо! А так, чтобы и ему жить вместе с людьми, чтобы они не гнали его от себя. Что было, то прошло, теперь-то он опять заживет с женой в своем доме — в будни будут работать, в праздник радоваться вместе с соседями. А до сих пор как оно было — пройдет рождество, пасха, а он и не попразднует, не почувствует, что он тоже человек. Невмоготу стало смотреть на мир со стороны, как волку. Хочется жить среди людей…

Когда его вчера выпустили из тюрьмы, он сразу пошел домой. — Там нет никого. Стучал, звал, — вышли соседи: жена его ушла и нанялась в батрачки. Он решил позвать ее к себе и ребенка увидеть — изболелось его сердце по нему… Но жена, завидев его, не дала и слова сказать. Недосуг ей растабаривать, не вернется она к нему голодовать, — ребенка уже отдала, усыновили его чужие люди.

Остался он один на распутье, не знает, куда деваться. Пошел наугад искать работы, не наймет ли его кто, а куда ни ткнется, все смотрят на него так, словно ждут, чтобы он поскорей убрался.

Целую ночь он бродил как неприкаянный: на рассвете, когда мясники везли ягнят на бойню, вышел на холм — опять смотреть на мир со стороны.

— Не наложу на себя руки, нет! — Он обхватил колени и загляделся на потемневшее море.

Спустя некоторое время за его спиной послышались шаги, он обернулся: низкий плотный человек шел к нему ухмыляясь.

— Рува, никак это ты… — оживился, словно перед ним блеснул свет, Доко.

— Учуял тебя, издалека учуял, — заговорил Рува. — Вон оттуда, как увидел, что-то мне подсказало, что это ты.

— Ну!..

— А когда тебя выпустили? Что это ты таким горюном здесь один сидишь?

Рува присел рядом, они всмотрелись друг в друга, радуясь, что встретились снова.

— Вчера, — вздохнул Доко и тут же понурился. — Выйти-то вышел, да хоть назад ворочайся… И жена не хочет меня знать, и работы нет. Сижу здесь с утра, сложив руки.

— Эх, так оно и бывает. Упустишь счастье, Доко, за хвост не поймаешь…

— Хуже всего, что работы нет, — повторил Доко, — скоро будет совсем невмоготу.

Они помолчали.

Летний вечер покрыл тенью холм. Ветер стих. И только в море тяжелый парусник медленно подчаливал к берегу.

Немного погодя снизу опять послышался конский топот, зазвякало железо, показался верховой на гнедом коне без седла, с мулом в поводу.