Читать «Посвящение в Мастера» онлайн - страница 24

— Вот что звенело!

Ходасевич защелкнул карабины на четырех кольцах, каждое из которых было приварено к высокой стойке. Простыня натянулась цирковой трапецией. Еще четыре кольца, расположенные под самыми свечами, остались свободны.

— Простыня — не простыня, гамак — не гамак! — подивился Вадька. Он нагнулся — любопытство не давало ему покоя, — увидел, что и три нижних простыни с живописным на них беспорядком таким же образом были натянуты на кровати.

— Не смотри! — крикнула Катарина. — Ложись!

— Да брось ты, Катарина! — воспротивился чудачествам подруги Вадька. — Давай лучше выпьем чего-нибудь! А? А потом я тебя поцелую! — с нарочитой веселостью он захохотал.

— Это я тебя… поцелую. Но сначала ложись, Дионис!

Ходасевичу показалось, что Катарина затеяла с ним какую-то игру, и он, притворившись, сдался, решил ей подыграть. Лег, растянулся на простыни с удовольствием — и тут же почувствовал, как незнакомая волна уносит его отсюда. Опомниться не успел — Катарина наклонилась над ним и в мгновение ока обвела его тело неизвестно откуда взявшейся кисточкой.

— А теперь поднимайся! — приказала девушка. — Почитай, пока я все приготовлю. Вон сколько книг!

6

Недоумевая, Вадька поднялся и, может, только сейчас обратил внимание на этажерки: две стояли в двух метрах от изголовья кровати, одна — примерно на таком же расстоянии в ногах. Он направился к этажеркам-близняшкам, невысоким, с маленькими и кривыми, как лапы таксы, ножками. «И здесь такой же бардак!» — хмыкнул недовольно Вадька, подойдя ближе к этажеркам. Чего только не было на пяти их овальных, покрытых вишневым лаком полках! Тарелка с наполовину ощипанной виноградной гроздью, керамические автомобильчики и тут же рядом керамический череп, кисть правой руки и, с первого взгляда, бесформенный кусок обожженной глины, при ближайшем рассмотрении оказавшийся копией печени человека. Будто тот бог, который слепил человека из глины, хранил здесь его запчасти и прочие архетипы своего творенья. А сколько было предметов из бронзы, зеленовато-жемчужной кости, лакированного дерева и даже болотного тростника! Один только резной костяной ключ чего стоил!.. А книги, книги! С корешками и без, с золотистыми пятнами и запахом прошлого и, наоборот, ароматом молока — благовонным ароматом новорожденного…

В глаза Ходасевичу бросился позолоченный фолиант. Им оказался первый том словаря Даля. Пальцы нащупали узкую жесткую закладку, видимо, из пластмассы — Вадька открыл на этом месте словарь.

«Вдохновение, — прочел Ходасевич подчеркнутое будто специально для него красным маркером слово. — Господи, о таких вещах пишут в книгах, а мне черт-те чем приходится заниматься! Зачем эта комната? Этот беспорядок? Простыни?.. Какого черта я сюда приехал?!» Посокрушавшись, правда, недолго, Ходасевич оглянулся на до сих пор хлопотавшую над странным ложем Катарину, вздохнул потерянно и — делать-то нечего! — углубился вновь в чтение: «…Высшее духовное состояние и настроение; восторженность, сосредоточение и необычайное проявление умственных сил. Наитие, внушение, ниспосланное свыше… Истина и добро вдохновители мои…»