Читать «Трилогия о Мирьям» онлайн - страница 192

Эмэ Артуровна Бээкман

— Ждешь помощи?

— Вернется Каарел — защитит. — Ватикер пытается шутить.

— Ну, — хмуря брови, подгоняю я.

Ватикер послушно продолжает:

— Свою долю сыграла, конечно, и моя непутевая женитьба.

— Не верти, быстрее, — стучу я пальцем по краю стола.

Сказать по правде, комедия эта начинает уже порядком надоедать мне. Как-то не получилось эффектного сведения счетов, к которому я столь долго готовилась. Одно лишь отвращение вызывают жалкие людишки, изворачивающиеся с поросячьим визгом. Пусть унижается и копается в своем прошлом, и то ладно.

— Ну да. У нее были свои дома. Богатая и образованная женщина, ничего не скажешь. По-немецки лопотала почище другого немца. А у меня за душой — ни гроша. С того и пошло — грызет-сечет нечистая под ложечкой. Мужик ты или кто? Веса никакого. А там… хорошо платили. Должность важная, и к почтительности понуждает.

— Вот-вот, — киваю я, — сам видишь, с какой почтительностью слушаю я тебя.

Ватикер опустил глаза и глухо постукивал каблуками, так что подрагивали на коленях вздувшиеся галифе.

Если бы он хоть возражал, показал свой характер! Неужто это старость и несбывшиеся надежды превратили его в моллюска?

И надо мне было тащить ружье! Неудобно как-то. Какие я тут страсти ожидала увидеть? Девчоночьи воображения, которые уже давно поблекли, стали тленом. На какой-то стадии своей жизни человек, сам того не замечая, становится удивительно наивным.

— Теперь дома твоей жены национализированы, — замечаю я безо всякой задней мысли.

Ватикер оживляется, потирает руками расплывающиеся в улыбке пухлые щеки, которые совсем хотят зажать щелки глаз.

— Власть трудового народа сделала то, что и требовалось, — радуется Ватикер. — После смерти жены все ведь досталось ее племяннице. Как же— кровная родня. А я кто — бери котомку и убирайся вон. Работу найти было непросто, но потом все же получил грошовое местечко в министерстве — здоровье никудышное, кому ты нужен, ах… А ныне дома у государства, племянницу эту погнали в меньшую квартиру, — и пусть утрет рот. Вот так-то, они, дела да присказки.

Ватикер хихикает, задыхается и снова разливает кофе.

— Да, в таком случае, — поддеваю я, — новая власть для тебя — все равно что мать родная.

— Само собой, само собой.

— Если говорить по чести, так место твое за решеткой или в Сибири, — прерываю я его злорадство.

Руки Ватикера обмякают рядом с чашкой. Он пытается подавить одышку и шаркает каблуками по полу, словно проверяет, может ли он еще передвигать ноги.

— Знаешь, Анна, — собираясь с духом, продолжает он, — что до тебя, так я всегда старался закрыть глаза на твои делишки. Все-таки — земляки, с детства знаемся, да и нравилась ты мне одно время страсть как…