Читать «Старопланинские легенды» онлайн - страница 224

X

Взошло и стало припекать солнце. Но когда оно поднялось, сколько времени прошло с тех пор, никто не знал. Порой часы пролетали незаметно и быстро, как минуты, а иногда минуты казались длинней и томительней целого часа.

Обычно (и это стало почти законом) в дни сражений и погода стояла скверная. Лил дождь; темное, безутешное небо, и раскисшая земля, и неприветливые пейзажи — все это создавало такое тягостное, мрачное обрамление, при котором кровавая драма боя не выглядела таким уж вопиющим контрастом. Но сегодня день выдался чудесный: небо чистое, синее, все вокруг залито солнцем, трава свежая, зеленая. Отовсюду веет жизнерадостной и пышной красотой, в каждом цветке, в каждом луче звенит восторженный и властный зов жизни. И все же тысячи людей умирали здесь. На этот раз природа оставалась эгоистичной в своем ликовании, глухой, равнодушно жестокой.

Положение резерва ухудшалось с каждой минутой. Снаряды и шрапнель не настигали их теперь, падали куда-то далеко в сторону, но каждый миг над тесно сгрудившимися группами солдат мог пронестись такой же внезапный, убийственный шквал, как тот, что обрушился только что на пулеметную роту. Стали долетать и пули. В воздухе замирают слабые, жалобные звуки, и то тут, то там, как первые капли дождя, падают на землю глухие, короткие удары. Несколько солдат уже ранено. Ранило в руку и Буцова. Он с самого утра никак не мог найти себе места. Где ни присядет — все ему кажется, что в другом месте удобней, безопасней. И ранило его именно тогда, когда он в последний раз переходил с одного места на другое.

С позиций идут и другие раненые. Длинной и беспорядочной вереницей спускаются они сверху и теряются где-то далеко позади. Раненые тянутся поодиночке, по двое или целыми группами. Они молчаливы и словно оглушены; лица их опалены и прокопчены порохом, губы потрескались, глаза лихорадочно горят. Все просят пить. Потом идут своей дорогой дальше и под пулями и картечью двигаются неспешно, спокойней, чем в самом бою. Большинство из них наивно убеждены, что, будучи ранены, они уже пощажены смертью.

Прямо в расположение седьмой роты сейчас спускается раненый, который еще издали привлекает общее внимание. Это высокий, стройный парень с обнаженной головой, без винтовки, без ранца, без патронной сумки и даже без ремня. Он уже близко, и теперь ясно видна его расстегнутая на груди гимнастерка, вся залитая кровью. Крови столько, что на него тяжело и больно смотреть. Удивительно, как он не падает, откуда берутся у него силы. А он еще идет прямо, легко, свободно, будто ничего и не случилось, и на его открытом лице сияет улыбка. Он разом завоевывает симпатии всех. Варенов поднимается ему навстречу.

— Паренек! — спрашивает он его. — Куда тебя ранило? Тебе не больно?

— Не знаю, господин подпоручик, — без тени страдания в голосе отвечает раненый. — Болеть не болит, только вот много крови вытекло… И все льет да льет!..