Читать «Белые воды» онлайн - страница 525

— Что ж, товарищи, засиделись без боевого дела? Ничего! — секанул он рукой в перчатке. — Зато сил набрались, боевого мастерства, злее будем на заклятого врага! Так, думаю? — И как бы оценив в гуле, прокатившемся над строем, поддержку, сказал: — Ну вот… Операция предстоит через два-три дня, товарищи, а сегодня надо отобрать особых людей — сильных, смелых, ловких. Чрезвычайное задание — штаб фронта распорядился. — Он наклонился к тому невысокому человеку в полушубке, кивнул в ответ на его слова, выпрямился напружисто. — Вот мне подсказывают: десять человек добровольцев — есть такие? — Шиварев опять кинул головой слева направо. — Три шага из строя!

В легкой несогласованности шагнули две первые шеренги, а после и две другие; строй бойцов в белых маскхалатах переместился, встал на другой линии, ближе к Шивареву. Крякнул Шиварев — хряснула будто какая-то горловая пластинка, вскинул правую руку к офицерской ушанке.

— Спасибо, орлы! Значит, отбирать будем по своему усмотрению. Рр-разой-ди-ись!

…Их тренировали по трем вариантам, но был основной, вытекавший из поведения фашистского генерала, точно и неизменно подтверждаемого партизанами и нашей агентурной разведкой: выходец из старого немецкого рода баронов прусской военной касты, Бриттен, тощий, костистый, пристрастился к бане, неизменно «по чистым пятницам» в одно и то же время отправлялся из города к лесному озерцу, круглому, с донными родниками, с терпко-ломотной и прозрачной водой — здесь соорудили сруб-баню, дощатые мостки к проруби с курившейся водой, казалось, готовой вот-вот закипеть. Малоразговорчивый, надменный, хотя и по-солдатски выдержанный, даже интеллигентный, Бриттен — без формы, оставаясь в чем мать родила, обращался в смешного, не по возрасту, ребенка: в пару, на полке́, постанывал, охал, скулил жалкой собачонкой, хлестался в упоении березовым веником, восклицал, подслеповато щурясь: «Ох, ох, как ето по-русски?.. Весь злой черти выходиль!» — и от впалой волосатой груди поводил костистыми, в шелушинах веснушек руками, будто и впрямь отгонял злых духов.

Потом — распаренный, дымившийся, вроде посправневший, бросался с мостков в прорубь со странным, бисерным хохотком; у проруби генерала ждали с махровыми простынями, мягкими невесомыми пледами.

Ездил он к лесному озеру на машине, в сопровождении эскорта мотоциклистов; лесок и само озеро охраняли полицаи, незримо, со строгим предписанием не попадаться на глаза старому генералу и его немецкой свите.

…Бриттен поступил на этот раз не по обычной, неукоснительной педантичности, строгой заведенности, однако не по собственной воле: в пятницу, уже после обеда, озабоченный адъютант, войдя в кабинет, доложил ему, что получена телеграмма и в субботу утром генерал должен отправиться в Берлин. Прочитав телеграмму, Бриттен распорядился, чтоб все готовили к отлету; в озабоченности постучав сухими костяшками пальцев по краю стола, медленно поднял голову — мутно взблеснули стекла пенсне.