Читать «Несерьезная книга об опухоли» онлайн - страница 2

ЗАПОМНИТЕ ИНСТРУКЦИЮ, КАК УСУГУБИТЬ ДЕПРЕССИЮ

Если вы хотите напугать и без того испуганного человека, скажите ему: «Держись!»

Если хотите, чтобы он запаниковал, скажите: «Я верю, что все будет хорошо».

Если желаете, чтобы депрессия перешла в бесконтрольный страх, говорите: «Есть надежда» или «Дай тебе бог!»

Повторяйте эти фразы ежедневно, и вас удивят результаты: поседевшие волосы, худоба, испуганные глаза, неверие ни во что. И это только начало! Оцените эксклюзивную фразу: «Держись, все будет хорошо», и для закрепления эффекта положите руку человеку на плечо. Можно еще добавить дурацкую фразу «Не переживай!»

Мне говорили: «Я верю, что надежда есть. Держись! Дай тебе бог», – то есть надежда только на бога, ты-то сам ничего не можешь сделать, так что держись. За что держаться? Во время шторма понятно за что, а здесь? Как я ненавидел эти «Держись!». Они меня заживо хоронили, рыли могилу из этих «Держись!». Не удивлюсь, если на надгробной плите будет надпись «Держись!». Дескать, мы знаем, что тебе там не очень, но ты уж постарайся как-нибудь…

Страх – очень специфическая вещь: человек верит не в то, что реально, а что реально именно для него, что живет в его воображении. Я очень люблю пример, который приводит в своих «Не-мемуарах» Юрий Лотман. Во время Второй мировой он брал юнцов под самый мощный обстрел, чтобы они научились не бояться. «Страх, – пишет Лотман, – рождается не объективными условиями (величиной опасности), а нашим к ним отношением. (Кстати, это прекрасно демонстрируют фильмы ужасов. Если дешевые фильмы порождают страх зрителя чудовищными кадрами, то Хичкок блестяще показал, что любой предмет, бытовой и безопасный, можно снять так, что зритель окажется на краю инфаркта от ужаса.)»

Болезнь – та же война. Были на войне люди счастливыми? Еще как! Были веселыми? Да. Сколько анекдотов пошло оттуда! Смехом прогоняли смерть. Но нам кажется, что война – это беспробудный мрак. Нет, на самом деле это сдвинутая норма, в которой есть счастье и несчастье, жизнь и смерть, новая система координат (вообще, чем больше я живу, тем больше убеждаюсь, что добро и зло – самые относительные понятия: то, что для дикаря добро, для европейца зло, и наоборот). Подумайте, почему декабристы, вернувшиеся из Сибири, выглядели, по свидетельству Льва Толстого, моложе, чем те, кто их сажал? Бодрые, веселые, счастливые, полные энергии. Сибирь не разрушила, а лишь укрепила их. Если не верите Толстому, посмотрите на Михаила Ходорковского: он сейчас выглядит моложе, чем 10 лет назад, когда его арестовали. Значит, счастье относительно и задается привычкой («привычка свыше нам дана» и т. д.).

Ну, обнаружили у вас онкологию, и что делать? Да жить, как жили – хотя вы слабый, ездите на химиотерапию или, как я, почти не можете говорить. Но жизнь-то продолжается, поймите! Не существование, а жизнь – с ее Парижами и Нью-Йорками, безумными путешествиями и воспоминаниями, с пивом и друзьями, сумасшедшей музыкой, листопадом и росой, боевиками и эротическими снами, блеском солнца в лужах и встречами с замечательными людьми… Жалко, что мне этого никто не сказал тогда, когда я сидел, ел утреннюю кашу, а во мне пульсировало: «Ты умрешь, ты умрешь, ты умрешь…», когда я гулял, а в голове стучало: «Ты умрешь…», когда я пытался читать, делать зарядку, смотреть телевизор, но все мое существо мне говорило эти слова.