Читать «Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Том 1» онлайн - страница 186

Не всё складывалось удачно, как на первых порах, и с поручениями Вельмонт. В запущенных делах старика Гюго из приюта наметился вполне прогнозируемый поворот. Не по вине Петра они были провалены — по крайней мере, весомая часть этих дел, та, которая касалась сохранения его загородного дома. Шансов помочь ему по-настоящему оставалось немного. Дом подлежал продаже. Обжаловать судебное решение было невозможно. Несмотря на то, что Петру удалось добиться главного на первом этапе — вызволения дела из ведения провинциальных судебных инстанций, несмотря на то, что ему удалось отсудить другие долги старика — они намного превышали стоимость дома, — Петр считал, что потерпел полный крах и ставил это себе в вину. Единственное, что он мог предложить старику в данный момент, так это помочь продать дом на максимально выгодных условиях.

— Я вам говорил, надо было оставить всё как было… — поучал старик при встрече, брезгливо кося глазами в сторону. — Париж, видите ли! С чего это взбрело вам в голову? Или вам неохота было таскаться? Так бы и сказали… Мой тесть имел там возможность обратиться и лично к судье, и куда надо.

— В таких ситуациях частные обращения не имеют смысла. Существуют законы, — увещевал Петр. — Как вы не понимаете?

— Это вам так кажется, по молодости… Вы, молодой человек, поражаете меня вашей самоуверенностью! Нет, да вы представляете, что вы отмочили?! — повышал тон Гюго. — Дом прособачить! Его еще мой дед строил! Что мне теперь делать, скажите на милость?

Объяснения оборачивались упрекам, и уже не в первый раз. В третий раз Петр пытался урезонить старика и даже был вынужден растолковывать на все лады, что его дела с долгами он принимает близко к сердцу и что он сделал уже всё возможное и невозможное, чтобы помочь ему, да и продолжает в том же духе, не теряя надежду, что они смогут чего-то добиться. Но Гюго оставался непреклонен. Старик не хотел поступиться своим мнением, был убежден, что во всех его несчастьях теперь повинен адвокат, и заблуждался, по-видимому, искренне.

— Должен сказать вам со всей прямотой, что дело могло завершиться куда хуже, на менее выгодных условиях. На мой взгляд, всё обошлось с наименьшими потерями, — пытался Петр использовать последний аргумент.

— Вы так считаете?! Для кого это — с наименьшими? Для вас?.. А я, представьте… Представьте себе! — Гюго, выходя из себя, имел привычку покрикивать. — Я пожилой человек!

— Повторяю, у меня нет никакой личной заинтересованности.

— Вот потому и продули, что у вас ее нет. А была бы… Сказали бы сразу. Я бы не полагался. Или мы по-другому бы договорились.

— Этими заблуждениями вы только вредите себе.

— Знаете что, давайте прикроем эту лавочку! — прокричал Гюго и повернулся к нему спиной. — Да я буду жаловаться на вас. Вы слышите?! Я буду жаловаться на всю эту клику. Развели, понимаешь, благодетелей!

Продолжать разговор было бессмысленно. Петр не знал даже, чего больше накопилось у него в душе — жалости или неприязни. Однако в отторжении, которое всё больше разрасталось в нем день ото дня, присутствовало что-то внешнее, как ему казалось, почти физическое. Внутри себя он вполне отдавал себе отчет, что имеет дело с неуравновешенностью или даже с психической аномалией, и уже поэтому не считал себя вправе сетовать на неучтивость.