Читать «Сады небесных корней» онлайн - страница 61

«А вам, надменные потомки, только кажется, что нынешнее время так уж сильно отличается от того, далекого, по вашим земным представлениям, времени. О, это не так. Царит в головах людей темная путаница, венчает она лбы людей, как корона. Боятся они своих призраков ложных и слов скудоумных, а эти слова ведь сами же и произносят, несчастные. Хотят, чтобы все их любили и грели в объятиях до духоты. А греть можно сердцем, отнюдь не руками. Нет места душе в человеческом теле. Желудок и производительный орган все заняли в нем. Но если вы думаете, что открыли сейчас что-то новенькое в человеке, какую-нибудь хромосому кудрявую, так вы успокойтесь: была хромосома, такая же точно, ее только звали иначе. А впрочем, какая вам разница?»

Вернемся, однако, сейчас к Катерине.

Еще целый день, вернее сказать, день и ночь они провели в винограднике. Дитя народившееся, Катерина и две этих женщины: Варвара с Инессой. Поскольку вокруг шла чума, виноградник был пуст, и грустный Ефрем, их осел, объел на холмах всю ничейную травку и развеселился. Короче сказать: небо прятало их. Оно осеняло их светом весенним, закутывало в облака. В корзинке Варвары хранилась еда. Инесса носила в холщовых мешочках запасы каких-то цветов и растений.

Был вечер. Ребенка уже покормили, горбунья пекла молодую картошку. Стояла вокруг тишина, только птицы, повысунув клювы из темных ветвей, обменивались впечатленьями дня.

— Ах, люди совсем посходили с ума! — сказала худая чернявая сойка. — Они не боятся заразы и с трупов снимают одежду и кольца с браслетами!

— Да что там одежду! Я видела дочь, которая вырвала зуб золотой из челюсти только что умершей матери! — вмешалась другая, с оранжевым клювом.

— Всегда я страшился родиться мужчиной, — откликнулся дрозд. — Говорят, если слишком злоупотреблять дождевыми червями, то будешь наказан и в следующей жизни родишься мужчиной. Как мне сообщили, я сразу решил: питаюсь вегетарианскою пищей!

Катерина перепеленала сына, завернула его в кусок чистого полотна и положила недалеко от догоревшего костра на прогретую землю.

— Ах, если бы можно так жить до конца! — вздохнула она и утерла глаза. — Чтобы тишина, чтобы нас не искали…

— Да, это прекрасная мысль, Катерина, — сказала Инесса. — Еще лучше в гроте. Сюда все равно придут люди, а, скажем, в какой-нибудь грот или просто в пещеру… Но мы не вольны в своей жизни. Сестрица Варвара вот знает, как я пыталась уйти от всего, затвориться. Но не получилось. Покуда мы живы, мы любим кого-то, и эта любовь нас держит в плену. Ты помнишь историю жизни моей?

— Конечно, я помню. Такое забудешь!

— Но ты до конца-то не знаешь. Ведь я тебе не говорила, чем кончился мой гнусный разврат. А кончился он тем, чем должен был кончиться. В Венеции вдруг появился тот самый, который когда-то меня соблазнил. Приехал сей гранд из Севильи в составе комиссии главных отцов инквизиторов. Искали они двух каких-то маранов. На площади Марка устроили казнь. И я прихожу, разодетая в пух. Как будто бы на представленье. И вижу, каков он сейчас, мой голубчик. А лет прошло… сколько? Да, двадцать, не меньше. И он меня видит в толпе. Узнает. И так, знаешь, гаденько мне улыбается. Как будто мы с ним заговорщики. Гаденько!