Читать «Сады небесных корней» онлайн - страница 63

Мой костер в тумане светит, Искры гаснут на лету… Ночью нас никто не встретит, Мы простимся на мосту. Ночь пройдет, и спозаранок В степь далеко, милый мой, Я уйду с толпой цыганок За кибиткой кочевой. На прощанье шаль с каймою Ты на мне узлом стяни! Как концы ее с тобою, Мы сходились в эти дни. Кто-то мне судьбу подскажет, Кто-то завтра, сокол мой, На груди моей развяжет Узел, стянутый тобой?

Когда рассвело, Катерина проснулась.

— Инесса! — сказала она.

Только листья, совсем молодые, ответили ей своим мелодичным и ласковым шорохом. Костер лежал горсткой холодной золы. А рядом с золой пламенел тот платочек, которым Инесса всегда прикрывала свою поседевшую голову.

— Господи! — И слезы рванулись из глаз Катерины. — Ведь мы даже и не простились! Инесса!

Вот как сказано об этом в «Садах небесных корней»:

«Теперь становится понятным, почему монахиня, горячо привязанная к матери Леонардо, имела жестокую мудрость покинуть ее. Поступая так, она отрезала Катерине любую возможность уйти вместе с нею. Одна, без поддержки, Катерина вынуждена была выбрать тот путь, который позволил им с мальчиком выжить. Без денег, без крова, с новорожденным на руках, она решилась на то, чтобы возвратиться к отцу ее мужа. Отец ее мужа (она ведь считала, что Пьеро и был ее мужем!) готов был кормить ее и не скупиться. Она не хотела и думать о том, о чем догадалось давно ее сердце: почтенный владелец селения Винчи питал к ней глухую, безумную страсть и очень надеялся на исполненье его раздиравших желаний. Но он ее ждал, а никто в целом мире не ждал ни ее, ни ребенка, который впоследствии так осветил нашу землю своим пребываньем на ней, что, конечно, любой бы их принял в те дни, если б знал, что можно таким незатейливым способом войти в мировую историю нашу».

Она, вся в слезах, покормила младенца, покрылась косынкой Инессы и медленно (слаба ведь была, только что родила) спустилась с холма.

Седовласый Ефрем тихонько просил:

— Не сердись, Катерина. Его повезу. Но его одного. А ты для меня тяжела, не суди.

— Предатель! — шептала в ответ Катерина. — Другие ослы возят целые семьи!

Но он был упрям, настоял на своем: она поместила корзинку с ребенком на потной, мохнатой спине, а сама, держась за ослиное ухо, шла рядом.

Кроме ярко-красной шелковой косынки, Инесса и Варвара оставили Катерине все запасы еды, которые она тоже навьючила на осла, поэтому можно было не беспокоиться, что голод ее одолеет в пути. Было тепло, облака по небесной синеве бежали так легко и проворно, словно им и не было никакого дела до того, что происходит внизу. Однако и тем, кто внизу, не считая напуганных близостью смерти людей, дышалось легко. Наивные и изумленные этим наставшим теплом и пронзительной ясностью весеннего воздуха птицы сквозили над самой землей и потом, надышавшись медовыми запахами, возносились опять в небеса. Рыбы в реках зеленых, завидев друг друга во тьме, среди трав, приветливо, чуть сладострастно, угодливо оскаливались, потирались боками, что в мире подводном всегда означает не только доверие, но и любовь. Ни рыбы, ни птицы, ни звери в лесу отнюдь не боялись чумы и не знали, что это такое. Чума навещала людей исключительно, и весь беспорядок, все крики, все стоны они, то есть люди, и производили.